благодаря культу Девы Марии сложилось и такое специфическое явление, как «марианизм» (Marianismo). Отчасти марианизм стал ответом мачизму, проповедуя чистоту и моральную стойкость в противовес разнузданности и грубости. Как пишет Э. Стивенс, марианизм – «это культ женского духовного превосходства, который учит, что женщина полубожественна, морально и духовно стоит выше мужчины»[134]. При этом автор поясняет, что «марианизм не является религиозной практикой, хотя само слово “марианизм” иногда используют для обозначения движения внутри Католической церкви»[135].
Следует отметить, что сами индейские теологи определяют свой богословский метод как «интегральный», учитывающий все сферы культурной жизни индейского населения[136].
Внутри латиноамериканской Церкви есть и активные критики индейской теологии. Их критика исходит из опасности преувеличения культурного контекста в теологических построениях. Так, одним из оппонентов индейской теологии является мексиканский кардинал X. Лозано Барраган, полагающий, что углубление в культуру ведет к опасности обожествления именно культуры[137].
Подобные опасения со стороны церковных иерархов были не безосновательными, так как в самом начале своего развития «индейская теология» действительно весьма вольно подходила к вопросу экклесиологии, христологии и проблемы Спасения в целом. Так, в 1991 г. один из идеологов нового теологического направления прямо указывал, что пути к Спасению различны, а церковь лишь один из них. В то же время в качестве возможного пути к Спасению автором определялась сама индейская культура[138].
О значительных трудностях в богословских построениях, основанных на синтезе двух начал (индейского и христианского), пишет и колумбийский архиепископ, нынешний секретарь Папского совета по содействию новой евангелизации X. О. Руис Аренас: «Задача по разработке индейской теологии в русле христианства не легка, тем более, если вы хотите быть постоянно верным сразу двум реальностям: Откровению и культуре коренных народов»[139].
В результате сегодня в Латинской Америке довольно остро встал вопрос о том, можно ли считать индейскую теологию реализацией принципа инкультурации или же она представляет собой самостоятельное течение внутри латиноамериканского католицизма. Как отмечает кардинал X. О. Руис Аренас, «индейская теология и инкультурация Евангелия – это две темы, идущие рука об руку в попытках понять возможность теологического построения в автохтонных категориях и с автохтонными элементами»[140].
Индейская теология в рассматриваемый период нашла и свои некоторые организационные формы, в первую очередь в виде континентальных съездов по вопросам индейской теологии (Encuentros Continentales de Teologia india) при активной поддержке такой организации, как Латиноамериканское экуменическое объединение по пасторскому надзору за индейским населением (la Articulacion Ecumenica Latino Americana de Pastoral Indigena, AELAPI). Первый подобный съезд состоялся
Ibid. P. 91.
См.:
См.:
Mons.
