интернат. А если это ловкая мистификация и никаких путешествий во времени меня не ждёт, то максимум, который мне грозит за ночные похождения – исключение из лагеря и позорная отправка домой. Но как может быть исключён человек, у которого и без того закончилась смена? Характеристику мне испортят? Да пусть туда что хотят, то и пишут! Второй раз в Артек никого не берут, это всем известно.
– Молоток! – сказал Лёня и сунул мне под нос листок бумаги. Опять щёлкнул фонарик.
– Смотри, в три тридцать шесть ещё одна ваша вожатая – не знаю, как её зовут – будет перепроверять, все ли спят. Ночь перед отъездом всё-таки. И про пограничников не забудь. Тебе нужно успеть за оставшиеся несколько минут подняться за вещами, ты ведь вечером всё сложил? Записок не пиши, в этом нет смысла. Потом твоё отсутствие никто не заметит. Сейчас не поймёшь, поверь просто. Только самые важные для себя вещи захвати и спускайся поскорей. Сейчас все спят, и тебя никто не увидит. Ты, главное, не шуми. Да, часы мои там не забудь, жалко будет. И входную дверь в корпус на ключ опять запри!
– Часы у меня на руке, я быстро!
Я вновь преодолел полосу препятствий из кустов и террас, быстрым бесшумным шагом, с носка на пятку, прошелестел ко входу в корпус, затем стремительно пробежал лестницу и коридор. Вернувшись в свою комнату, я осторожно приоткрыл дверцу тумбочки, чтобы достать фотоаппарат.
Расшатанные несмазанные петли издали оглушительный, как мне показалось с перепугу, скрежет. Я сразу понял, что конспиратор из меня не получился! Гришка Субботин, только что спокойно спавший, приоткрыл глаза и спросил:
– Что не спишь? Бегал ещё куда-то, я сквозь сон слышал.
– Куда-куда. В сортир! Сейчас опять побегу. Зря я вчера этих кактусов столько съел! Хотел напоследок вкус запомнить, – нашёлся я. – Ты спи, до утра далеко!
– Теперь запомнишь! – сонно предрёк Гришка, затем послушно закрыл глаза и через минуту засопел.
Про кактусы я удачно сообразил соврать. Мы их на самом деле иногда употребляли в пищу. У нас в Лазурном повсюду, как сорняк, росла интересная разновидность кактуса – опунция. Толстые, формой похожие на огурцы плоды все наши ребята регулярно подъедали. Не знаю, как описать вам их вкус. Водянистый, сладковато-кисловатый… На любителя, если честно! Но плоды были запретными и манили нас самой своей нелегальностью. Не стоит говорить, что наше лагерное руководство крайне негативно относилось к подобным трапезам. Нам грозили всевозможными карами, а некоторым артековцам пришлось даже познакомиться с омерзительной процедурой промывания желудка. Эта опасность была не единственной. Мельчайшие колючки этих кактусов по «приятным» ощущениям можно было сравнить разве что со стекловатой. Неопытного сборщика плодов долго потом преследовала чесотка.
Моя интернатовская сумка лежала в недоступном гардеробе вместе с одеждой, в которой я сюда прибыл. По приезде в лагерь всё это у нас изымали и выдавали
