знаний – явление вполне закономерное. Но она не тождественна механическому суммированию этих знаний. Последние методологически осмысливаются сообразно предмету общетеоретической экономической науки (таковой, как известно, является политическая экономия). В экономикс же, к сожалению, данный подход не выдерживается, что, несомненно, отражается на ее предмете: он становится рыхлым, аморфным, лишенным социальной определенности.
В-третьих, подобная трактовка предмета экономикс в конечном счете обусловлена отнюдь не теоретическими соображениями, а политико-идеологическими запросами власть предержащих, потребностями практики капиталистического хозяйствования. В этом заключается главная причина триумфа экономикс, поскольку на нее «есть социальный заказ» (разумеется, не в смысле прямого диктата, о чем и как писать, а в смысле благоприятного отношения тех, кто формирует общественное мнение… и планы финансирования). Причем заказ двоякий, идущий от «хозяйственной практики» и от господствующей идеологии. Для господствующей практики (точнее – практики хозяев экономики) стабильного (или претендующего на это имя) регулируемого (минимально, в духе неолиберализма) рыночного хозяйства, не ждущего сколько-нибудь значительных качественных перемен, более того, отторгающего такие перемены, – для такого хозяйства экономикс есть наиболее адекватная парадигма научных исследований и экономического образования. Эта парадигма детализирует знания о механизмах функционирования такой системы, что полезна для успешного бизнеса на микро- и макроуровнях при условии, что в основах рыночной системы не происходит качественных изменений»[325].
В-четвертых, в экономикс внимание акцентируется на изучении с точки зрения здравого смысла функциональных связей, внешних количественных зависимостей рыночных явлений, отображаемых посредством довольно обширного математического инструментария: графиков, таблиц, схем, формул и моделей. Вследствие чрезмерной математизации излагаемого материала игнорируется по существу исследование фундаментальных закономерностей развития экономики, каузальных (причинно-следственных) связей изучаемых явлений, что неизбежно ведет к установлению весьма абстрактных, априорных положений, оторванных от реальной действительности. И если убрать используемый здесь математический инструментарий, то построенное на эклектической основе зыбкое здание экономикс развалится как карточный домик. Все дело в том, что у этой науки не ни единой теории, ни единой методологии, так как она создавалась с «миру по нитке» из разных теоретических источников[326].
В-пятых, и это следует подчеркнуть особо, в экономикс изучаются внешние функциональные зависимости, присущие только одной экономической системе – капиталистической – в ее зрелом, классическом и постклассическом состоянии[327]. Поскольку в экономикс игнорируется исследование
Капитал и экономикс: вопросы методологии, теории, преподавания. Вып. 2 / под ред. В. Н. Черковца. М., 2006. С. 85.
«Экономикс
Внимание этой «теории сконцентрировано на внешних функциональных зависимостях экономики, на сфере обмена с его множеством паутинообразных взаимодействий (отношений) покупателей и продавцов (потребителей и производителей), сквозь призму которых обоз ревается вся экономическая жизнь. Вместе с тем, с помощью математической формализации создана внешняя видимость приближения к естественным наукам, изучающим фундаментальные законы природы, внешняя потому, что современная экономическая теория уклоняется от признания таких законов в экономике» (
