и язык, она осознала, как сильно ей хочется пить. Она начала с жадностью глотать напиток, точно так, как до нее это делал Мясник.
Никогда в жизни она так грубо не пила вино прямо из бутылки. Впрочем, она уже поняла, что сейчас хорошие манеры ей ни к чему. Во всяком случае, в присутствии этого мужчины, который сидел посреди леса на поваленном дереве и смотрел на нее с таким видом, как будто хотел либо ее задушить, либо повалить на землю и овладеть ею.
– Прежде чем мы с тобой расстанемся, – с мрачной решимостью произнес он, – я заставлю тебя убедиться в том, что ваши английские офицеры в своих вычурных красных мундирах могут быть такими же дикими, как любой шотландец в килте.
Она была потрясена нарисованным им образом. Их беседу прервал быстро приближающийся топот копыт. Она опустила кувшин и увидела Гавина и Фергуса, которые мчались к ним во весь опор.
Мясник вскочил, выхватил из ее рук кувшин и направился к товарищам.
– Я думал, что никогда вас не дождусь, – угрюмо заявил он. – Мне надо отлить.
С этими словами он прошагал мимо нее, направляясь к густой поросли молодых хвойных деревьев.
– Что ты хочешь, чтобы мы с ней сделали? – крикнул ему вслед Фергус.
– Я уверен, что вы что-нибудь придумаете, – отозвался Мясник, не потрудившись даже обернуться, прежде чем исчезнуть за густым занавесом из веток.
Фергус спрыгнул с лошади и криво ухмыльнулся. Гавин тоже слез с лошади и встал у нее за спиной. Она почувствовала себя совершенно беспомощной.
Внезапно стало очень тихо. Слишком тихо. Казалось, даже листья на деревьях затаились.
Досадуя, что из всех возможных моментов Мясник избрал именно этот, чтобы оставить ее одну, она обернулась к горцам. И тут, как будто ситуация и без того не была достаточно неприятной, из зарослей появился Ангус. Он подскакал к ним и спрыгнул на землю. По инерции пробежав несколько шагов, он остановился прямо перед Амелией.
Стиснув кулаки, она изо всех сил старалась быть смелой в окружении трех свирепых горцев. Впрочем, это было нелегкой задачей, потому что двое выглядели так, как будто хотели съесть ее заживо, а третий, казалось, был готов разрубить ее пополам.
Глава пятая
Дункан сидел на валуне у самой воды. Он сделал еще один глоток вина и наклонился вперед, опершись локтями на колени. Опустив голову, он сожалел о том, что вина недостаточно для того, чтобы хорошенько напиться. Но даже если бы оно у него было, то ему все равно не помогло бы. Ему некуда было деться от того, что не давало ему покоя.
Он думал, что сегодня все уже будет кончено и к нему наконец вернется тот покой, к которому он привык и который так любил, пока не началась война. Это был внутренний покой, который он всегда принимал как должное и, возможно, никогда по-настоящему не ценил.
Он уже давно понял, что жизнь не всегда идет по плану. В противном случае он не сидел бы
