привилегии в его сообществе. За свой проступок я тоже был бы сослан туда, где родился, – впрочем, меня это не слишком волновало, – если бы не яростное сопротивление Тута.
Все поспешили ко мне. Майя первым очень осторожно похлопал меня по плечу.
– Я все знаю. И очень сожалею.
– Да, – подхватил маленький Инуйя. – Тут уговорил нас не жаловаться фараону.
Я покосился на Тута, но он даже бровью не повел. Повисла неловкая пауза, которую прервал умница Джех:
– Говорят, ты держался с мужеством благородного воина.
Добрая Мерит молча погладила меня по щеке, но ее сестра Анхесен, гораздо более живая и озорная, чем старшая, немедленно выпалила:
– Крестьянин никогда не научится вести себя как благородный человек. Он знает только скот и землю.
Ей ответил Тут, но совсем не так, как мне хотелось бы:
– Займись своей тенью, если она у тебя есть. А эта тень – моя. – Он громко расхохотался. – Не стоит им пренебрегать. Когда я стану фараоном, возможно, я шутки ради дам его тебе в мужья.
Анхесен ехидно усмехнулась:
– Скорей я выйду за гиппопотама.
Все засмеялись. В игру включился Пай:
– Не беспокойся, малышка. Я на тебе женюсь. У страшненьких всегда самое богатое приданое.
Все снова засмеялись, а Тут обнял Пая. Я из осторожности сдержал улыбку. Анхесен в ярости убежала, а ее старшая сестра после некоторого колебания последовала за ней. Усермонт отвел меня в сторону.
– Зря они так шутили. Ты не глупее остальных. Не беспокойся, мудрая Маат каждому определит его место.
Я горько рассмеялся.
– Для этого ей придется много потрудиться!
Наши распри продолжались недолго, на следующий день мы снова оказались в руках безжалостных писцов. По настоянию фараона в этой школе к детям (за исключением меня) не применяли телесных наказаний, широко распространенных во всех других учебных заведениях. К его любимцам относились с уважением, хотя общее правило гласило, что наука входит через спину (мне это было хорошо известно). После занятий обиды быстро забывались и мы состязались друг с другом за первенство во всевозможных играх. Когда Тут не был к чему-то расположен или ему мешала хромота, он заявлял:
– Если это сделает моя тень, будем считать, что это сделал я.
– Это нечестно! – кричали остальные.
– Здесь правила устанавливаю я! – И Тут прекращал разговор. Точно так же он повел себя с маленьким Инуйей, которому пригрозил: – Хочешь, чтобы я сказал отцу, что ты осмелился на меня напасть?
Все замолчали, отвернулись и пошли играть на нижние террасы. После несчастного случая Тут их избегал. Я, конечно, не мог пойти вместе с ними без разрешения моего света.
