столе лежит разобранная модель двигателя. Поднимаю крошечную активную зону ядерного реактора и осторожно вытираю пыль с поверхности. Первый раз я увидел эту проклятую штуковину, когда Старейшина ее от меня прятал. Взвешиваю модель в руке. Он знал, что что-то не так, уже тогда знал. Если бы он просто с самого начала сказал мне правду, может, мы могли бы работать над проблемой вместе. Если бы все просто перестали врать, космос бы их побрал, мы бы уже, наверное, добрались до Центавра-Земли!
Швыряю модель двигателя через всю комнату. Он падает на кровать Старейшины, рассыпаясь кусочками по подушке, которая еще хранит отпечаток его головы.
Гадство.
Тру лицо ладонями.
Вот ведь гадство.
Из-за взлома, и этой надписи, и готовности Мараи помочь мне с полицией у меня из головы вылетела самая страшная правда.
Мы никуда не летим.
Остановились.
Глядя на обломки двигателя на постели Старейшины, я кое-что осознаю. Я не собираюсь рассказывать остальным на корабле. Не собираюсь. Никогда не думал, что запутаюсь в той паутине лжи, которой Старейшина оплел «Годспид»… но я не могу сказать им. Не могу сказать, что мы не просто летим слишком медленно. Что мы вовсе остановились. Им только прекратили давать фидус – и уже в пленочную сеть просачиваются призывы к революции. Если я скажу им, что мы никуда не летим, они просто разорвут корабль, прогрызут металлические стены зубами и отправятся в черную пасть космоса.
Так же, как Харли.
Запускаю пальцы в волосы, путаясь в колтунах. Что я здесь делаю? Старейшина, может, и подозревал, что мы остановились, но вряд ли он прятал тайный план починки двигателя у себя в спальне.
На столе мелькает пленка. Яркие белые буквы гаснут. Пленка пищит и перезагружается. Еще немного, и загорается привычный экран запуска. Не знаю, что там сделали Мараи и главные корабельщики, но это сработало, и сообщение хакера исчезло с экрана.
Вай-ком снова пищит.
Тянусь к уху, чтобы ответить, но тут замечаю кое-что… еще одну дверь. Сбрасываю вызов и, перешагнув через кучу одежды, иду к двери. Откуда она здесь? Дверь в ванную – это понятно, но второй я никогда не замечал – я и заходил-то в комнату Старейшины всего дважды, и оба раза был слишком занят поисками: в первый раз искал модель двигателя, во второй – алкоголь.
На полу полукруглая отметина, значит, дверью пользовались часто. Дрожащими руками тянусь к старомодной ручке – она железная и была сделана еще на Сол-Земле. Ручка не поворачивается, но дверь все равно открывается.
Я с любопытством заглядываю внутрь.
Стенной шкаф.
Стенные шкафы у нас встречаются не часто; в большинстве спален стоят просто платяные, но, признаюсь, я ожидал большего. Разочарованно отворачиваюсь, но вдруг краем глаза замечаю… На дне шкафа стоят коробки, и из верхней выглядывает потрепанная тряпка. Она необычного сине-зеленого цвета, который я уже много лет храню в дальнем уголке сердца.
Втягиваю
