власти основан на монополии насилия, или, как говорил Фуко, на возможностях микрофизического влияния на субъектов, которое воплощено в институтах и организациях, пронизывает все общество, замыкая субъектов в тесных рамках формальных обязанностей и неформальной агрессии. Трансляция оных происходит по принципу лояльности. Таким образом, формальные обязанности и дискурс насилия/власти, являющийся определенным набором потоков информации, распространяются среди индивидов.
Негласно утвержден принцип большинства. Тот же, кто не находит своего места среди мнения большинства, является частью «спирали молчания» – феномена, описание которого предложила политолог Э. Ноэль-Нойман. Согласно ее пояснениям, человек с меньшей вероятностью озвучит свое мнение на определенную тему, если он находится в меньшинстве, поскольку опасается игнорирования и стигматизации. Иными словами, популистская коммуникация с массами принципиально необходима для легитимации всех процессов управления. А поскольку власть концептуально синонимична насилию, то насаждение норм, правил и рамок, в которых индивид обязан существовать либо быть исключенным из них, выступает типологической чертой любых режимов регуляции индивидуальной и социальной жизни акторов.
Джорджо Агамбен, итальянский философ, в работе «Homo Sacer. Суверенная власть и голая жизнь»[20] говорит, что парадокс суверенной власти заключается в том, что суверен находится внутри и за пределами правовой системы. Правовая система закреплена за ним, и суверен имеет возможность приостанавливать ее действия, например, с помощью чрезвычайного положения. Тем самым он ставит себя вне закона, а, значит, вне нормы. А если есть норма-закон, то в нее автоматически вписан пример и исключения из нормы, подразумевающий ее нарушение своим существованием. «Именно эта сложная структура является в любой логической или социальной системе отношением между внутренним и внешним, чужим и своим».[21] Норма существует только благодаря исключению и именно с целью захвата и включения его в свое поле. Значит, закон соотносится с реальностью так же, как с отвержением, а власть всегда порождает сопротивление и несогласных. Дискурс исключения повсеместен, его текст виден повсюду, ведь всегда есть тот, кто так или иначе выделяется из нормы и обозначает себя как субъект, потерявший связь с естественным, тривиальным, социально одобряемым.
В работе «Отверженные: как победить пренебрежение к изгоям»[22] Ксавьер Эммануэли, французский врач и один из основателей международной организации «Врачи без границ», удостоенной Нобелевской премии мира, писал, что «изгой» является изгоем не потому, что беден или у него есть психические заболевания, а потому, что он теряет связь со временем, миром, утрачивает социальные связи и свою роль в социуме. Изгой выпадает психологически из систем и структур окружающего мира, поскольку не может с ними взаимодействовать, ведь «норма предполагает
Там же. С. 32.
