халат и спустился к фонтану, разулся, совершил омовение, поправил коврик так, чтобы направление получилось точно на Мекку, дождался призыва муэдзина и опустился на колени.
Нет божества, кроме Всевышнего Аллаха, всегда Единственного и Вечного. Его не постигнет ни сон, ни дремота. Ему принадлежит всё, что на небесах и земле, нет никого, кто бы ходатайствовал за другого перед Ним, кроме как по Его разрешению. Он знает о том, что было, и о том, что будет. Люди не в состоянии обладать даже частичкой Его знаний, кроме как по Его желанию. Его знания охватывают всё, что есть на небесах и земле, и не утруждает Его забота о них. Он во всём выше всех и всего, и только Он – Обладатель Истинного величия.
С молитвой снизошел покой, новый день – новая надежда. Прежде чем подняться с колен, Амир мысленно вознес благодарность Аллаху за то, что сохранил ему жизнь и левую руку. Иншалла2.
Молодой человек встал, обулся и вышел в сад. Отец где-то здесь, свой фаджр Джибраил Бен-Нижад любил совершать в тени кипарисов. И точно, вот он, родитель. На скамье сидел уже немолодой, но крепкий мужчина, одетый в выходные одежды, несмотря на ранее утро: поверх белоснежной абайи3 из тончайшего хлопка накинута темно-зеленая шелковая стеганная джебба4, богато украшенная вышивкой из алых шнуров, голову покрывала белая куфия5, удерживаемая угалем6, сплетенным из золотых нитей. Отец задумчиво поглаживал ухоженную бороду и перебирал четки, вырезанные из ливанского кедра. Лицо Джибраила, с каждым годом становящееся все красивей, – есть люди, которых годы только красят, – было спокойным, но хорошо знавший отца Амир угадывал за привычной маской некую озабоченность. Она появилась недавно, и отец предпочитал о ней не говорить, а Амир не расспрашивал: все, что ему нужно знать, Джибраил ему скажет. Сам и именно тогда, когда нужно.
Амир подошел к скамье и сел рядом с родителем.
– Доброе утро, отец.
– Доброе, сын.
Помолчали.
– Как твое плечо? – Джибраил посмотрел на небо. Видимо, он тоже каждый день возносит благодарственные молитвы.
– Хорошо, слава Аллаху. Почтенный Селим обещает, что подвижность руки полностью восстановится, если я буду следовать его указаниям.
– На все воля Аллаха. Селим – лучший лекарь во всем Димашке.
– Но даже он хотел отнять мне руку. – Амир сжал пальцы, радуясь тому, что они двигаются. – Ты не разрешил. Спасибо, отец.
– Ты мой сын. – Джибраил скупо улыбнулся. – Мой единственный сын.
Помолчали еще. Наконец, Джибраил решился:
– Я знаю, где найти того, кто чуть не лишил тебя жизни.
Амир едва заметно вздрогнул, но сдержался и не стал задавать вопросы, вертевшиеся на языке. Не стоит подталкивать
Слава Аллаху
Абайя – нижняя рубаха с длинными рукавами, закрывающая тело от шеи до щиколоток.
Традиционная верхняя одежда на Ближнем Востоке, широкий халат, надевается поверх абайи.
Традиционный мужской головной убор на Ближнем Востоке, известный в России, как арафатка.
Обручевидный шнур, удерживающий куфию.
