а вы не собираетесь ничего предпринимать?
– Madame, Madame. – Коротышка вытянул руки вперед, словно пытаясь отразить атаку со стороны бюста Флоранс.
– Вы знаете, сколько аварий произошло за этот уик-энд? – спросил высокий. Вид у него был такой измученный, будто ему предстояло писать отчет по каждой из них.
– Да мне плевать, сколько было аварий! – закричала Флоранс. – Этот enfoiré врезался в нас, и он заплатит за ущерб.
Мне стоит взять на вооружение словечко «enfoiré», подумал я. Оно кажется очень модным.
– Вы видели нашу машину? – спросил я. Жандармы замотали головами. – Потому что, если вы скажете своим коллегам в Монпелье, что на нашей машине есть след красной краски, и если вы докажете, что номер его машины… соответствует красному внедорожнику, значит, мы не ошибаемся. N’est-ce pas?[60]
Я сразу понял, что предложение получилось слишком длинным. Жандармам оставалось слишком мало времени до пенсии, так что осмыслить несколько причинно-следственных связей им было не под силу.
– Вы знаете Пьера Рибу? – вновь вступила в разговор Флоранс.
Это возымело куда больший эффект, чем моя логика.
– Пьера? Oui, bien sûr![61] – Имя мэра, казалось, вызвало счастливые воспоминания о совместных apéro, коих было немало.
– Дело в том, что он очень хороший друг нашей семьи, – сказала Флоранс.
И это навело меня на мысль.
– Заходите, выпьем, – предложил я. – Тяжело вести беседу на такой жаре.
Похоже, местным жандармам не запрещалось пить при исполнении, потому что эти двое устроились за столом для apéro и уговорили едва ли не всю бутыль вина, пока Флоранс и Бриджит с упоением врали о том, как мсье Рибу увидел нашу машину и отметил бросающуюся в глаза красноту царапины.
Я почувствовал, что сопротивление жандармов ослабевает по мере того, как их объемные животы наполняются вином, и рискнул предложить им съездить в гараж, чтобы лично осмотреть нашу машину.
– Обещаете, что поедете? – спросил я, поднимая бокал, и это прозвучало как тост. Вообще-то я не привык выпивать в девять утра, а потому, уже будучи изрядно навеселе, выдал: «Vous mettez votre main sur votre cœur et vous promettez?» Вы клянетесь, положа руку на сердце?
Жандармы нервно переглянулись, залпом осушили свои бокалы и встали из-за стола. Флоранс уставилась на меня, округлив глаза от удивления. Бриджит учащенно дышала. Я задался вопросом, не наказуемо ли заставлять жандармов давать клятву.
– Mesdames, Monsieur. – Коротышка кивнул, попятился к выходу, прошел к воротам и втиснулся в машину. Высокий последовал за ним, придерживая на голове képi[62] одной рукой, а другой – защищая причинное место. Странные типы.
– Ты сумасшедший? – спросила Флоранс, когда они укатили.
– Что ты имеешь в виду? Я всего лишь сказал… – И я повторил свою коронную фразу по-французски, на этот раз приложив руку к груди для пущей убедительности.
– О, Пол…
Но
Не так ли? (
Да, конечно! (
Кепи, военный головной убор (
