перебраться в город.
Я посидел за столом в десятках кухонь, отведал клубничный пирог, клубничный торт, клубничный мусс, клубнику в красном вине и клубнику в чистом виде. У сезонного продукта есть существенный минус – вы обречены весь сезон употреблять его в пищу.
Я пил вино и вишневую eau de vie[53]. Повсюду меня встречали с приветливым любопытством и подношениями в виде клубники и кабачков. Кстати, меня тоже поджидал мешок с огурцами, подарок от кюре.
Мне устраивали экскурсии по очаровательным амбарам, демонстрировали соблазнительные септики. А также предложили пострелять кроликов («они не убегают»), накопать себе кротов («всего сто шкурок, и получится отличный жилет»), посмотреть телевизор («у нас тут три канала, и изображение очень четкое»).
К пяти часам я уже опьянел, объелся клубникой, и меня тошнило от изобилия реалий сельской жизни.
– Пожалуй, пора ехать домой на apéro, – объявил мэр.
Вырвавшись из плена гостеприимных фермеров, мы остановились на вершине холма, вышли из машины, и каким-то чудом мне удалось родить конструктивную мысль. Здесь, на возвышении, мог работать мой мобильник, в отличие от дома Бриджит: построенный в низине, он был надежно спрятан от вышек сотовой связи. Я так полагаю, прадед Флоранс не предвидел, что грядет эра мобильных телефонов.
– Позвольте, я проверю, нет ли мне сообщений, – обратился я к мэру.
– Бут офф корс[54], – произнес он на своем бутафорском английском и уселся в машину.
Я подключился к внешнему миру. Казалось невероятным, что он еще существует. В почтовом ящике было три сообщения, в том числе от Алексы, моей бывшей подружки.
Мы были вместе почти всю прошлую зиму, и я не сомневался, что она именно та единственная, с которой не соскучишься, которая фонтанирует безумными идеями и на которую чертовски приятно посмотреть, что немаловажно. Но я все испортил, и вот уже несколько месяцев мы не общались, после того как разбежались во второй раз. Первый разрыв произошел, когда я по ошибке переспал с другой (так бывает), а причиной второго стала моя неудачная шутка насчет одного политика (а это уж чересчур). Сейчас все это казалось величайшей глупостью. Как можно порвать отношения из-за того, что не имеет к ним никакого касательства? Я еще понимаю, когда партнеры расстаются, потому что один из них переспал с кем-то, или когда им больше нечего сказать друг другу, или, в самом деле, когда твоя подружка заставляет тебя одеваться в шмотки своего бывшего бойфренда, – но чтобы из-за политики… Впрочем, Алекса была девушкой серьезной.
Сообщение, которое она прислала, было лишь отчасти политическим. Казалось, она оттаивает. «Молодец, – писала она на своем беглом английском, – слышала ты уволился когда обнаружил чт тв босс фашист». Это было не совсем верно, но я не собирался опровергать столь лестную интерпретацию истории моего увольнения. «Где ты сейчас? – спрашивала Алекса. – Открываешь чайные? Во Фр или Анг? Я в Анг».
Может, потому, что Флоранс довела меня
Водка (
Искаженное английское словосочетание
