я мотаюсь по стране, когда есть работа. Когда работы нет, часто приезжаю сюда.
– А что у тебя за работа?
– Я электрик.
– Электрик – и нет работы? Электрики всем нужны.
– Я электрик в кинобизнесе, – со смехом пояснил Мишель. – Так что приходится очень подолгу ждать новых съемок. К тому же мне нравится работать с американскими киношниками, а они не так часто сюда приезжают, как мне хотелось бы.
– Но разве ты не можешь найти работу, не связанную с кино, в перерывах между съемками? Ну скажем, починял бы проводку в домах?
Он снова рассмеялся, будто я предложил нечто из области фантастики, и попросил:
– Расскажи лучше о своем salon de thé.
Пока Мишель копал, я растянулся на траве и выдал длинную режиссерскую версию своей истории. В сложившихся обстоятельствах ничто не мешало мне вдаваться в мельчайшие подробности.
Я рассказал ему, как за мной охотилась парижская компания, предлагая мне выгодный контракт. Как мне навязали группу французских коллег, в том числе любовницу босса и говорящего по-венгерски олуха с моржовыми усами. Как потом меня выгнали, потому что я не вписался в политическую программу моего босса, Жана-Мари, самого обаятельного лицемера. Он выиграл местные выборы и теперь, как говорили, да я и сам слышал по радио, собирался выступать кандидатом в борьбе за руководство своей партией.
– Vous parlez politique, c’est bien![42]
Краснолицый человек в бежевой клетчатой рубашке и с седой рокерской челкой улыбался нам, заглядывая в яму. Молодой золотистый ретривер радостно пыхтел рядом с ним.
– А… мсье Рибу! – Мишель отставил лопату и протянул запястье для пожатия, как делают французские мужчины, если у них испачканы руки.
Мишель представил мсье Рибу как мэра коммуны, и я тоже подставил запястье, чтобы мне потрясли руку.
– Ah, les Anglais,[43] – сказал Рибу. – Вы вторглись в Дордонь, а теперь вот пожаловали сюда? Надеетесь вернуть те времена, когда ваш король Генрих Восьмой мечтал завладеть всей Францией?
Мой бывший босс Жан-Мари гневно осудил бы это антибританское заявление, позируя возле избирательной урны, но мсье Рибу улыбался мне так, будто мое участие в английской интервенции должно было состоять в раздаче бесплатных фруктовых пирогов местному населению.
– Это верно, – сказал я. – Мы, британцы, все, как один, хотим жить во Франции.
– Да, но почему все вы рветесь именно в Дордонь?
– Я не знаю. – Действительно, трудно объяснить, почему бритты всегда стекались в этот département Западной Франции. Очевидно, в доисторических наскальных рисунках, что встречаются там, среди мамонтов и мохнатых носорогов можно различить белолицых гомосапиенс. Это как раз и были древние бритты, осматривающие пещеры на предмет их реконструкции, чтобы потом наваривать прибыль на сдаче внаем коек с завтраком.
– Allez, les garçons – время apéro[44], – позвала Бриджит.
Для apéro всегда находилось
Вы говорите о политике, это хорошо! (
А, англичане (
Мальчики, идите – время аперитива (
