Отлично. Похоже, жизнь налаживается. Я прижался ногой, пусть и в непотребной брючине, к бедру Флоранс. Она опустила руку под стол и сжала мое колено.
На ланч подали остатки вчерашнего поросенка, все те же бобы, кабачки, салат, клубнику и вторую половину гигантского клафути. Мы пили кофе на улице, за столом для apéro, и мне удалось улучить десять секунд наедине с Флоранс, чтобы спросить, где будет проходить сиеста.
В нашей спальне, был ответ, а Симон обычно проводил сиесту с бабушкой.
Мне пришлось быстрым шагом проследовать в спальню, стараясь смотреть исключительно на стены, лишь бы не выдать никому своего восторга от радостной новости.
После столь длительного периода целомудрия мне не терпелось сразу же приступить к делу, но я помнил о манерах. Француженки ценят в мужчине старомодную обходительность. Они любят, когда перед ними открывают дверь, преподносят красную розу в ресторане, предпочитают первыми испытывать оргазм. В общем, им ближе старая школа.
Поэтому я сделал вид, будто терпеливо жду, при этом все глубже проваливаясь в матрас, пока Флоранс закроет ставни и распахнет окна, а потом игриво снимет топик и саронг, демонстрируя, что все это время, оказывается, ходила без трусов. Целомудренная французская девушка, но без трусов. Это казалось просто греховным расточительством, как если бы она оставила миску со свежей малиной киснуть на солнце.
Наконец Флоранс улеглась рядом со мной, и мы попытались найти позицию, в которой можно было прижаться друг к другу нужными частями тела без риска что-нибудь себе повредить.
– О… чуть не забыла, – спохватилась она, когда я уже изготовился для страстного поцелуя. – Maman говорит, что тебе больше не нужно копать.
При упоминании матери Флоранс страсти во мне поубавилось, но не критически.
– Слава богу. В конце концов, мы ведь на каникулах.
– Она говорит, что ты копал не в том месте.
– Что? Там же яма, и это единственное место, где можно копать. Вглубь и вширь.
– Она говорит, что Мишель сам закончит.
– Но мы копали вместе, значит, и он тоже копал не там. – Почему я тратил время, защищая свое мастерство землекопа, вместо того чтобы наслаждаться любовной прелюдией, оставалось для меня загадкой, но все-таки что-то настойчиво подталкивало меня к этому.
Флоранс пожала плечами:
– Она никогда не критикует Мишеля. Он ее маленький ангел. Да, кстати, сегодня днем он повезет нас с Maman в супермаркет, и мы договорились с хозяином гаража, что заедем за нашим багажом.
– Наконец-то у меня появится собственная одежда. Чьи это шмотки, что ты дала мне? Признайся! Твоего отца?
От смеха Флоранс кровать заходила ходуном.
– Нет, Papa такой же маленький, как и Maman, – наконец ответила она.
– Тогда кому они принадлежат? Отцу Симона?
– Если ты действительно хочешь знать, это вещи моего бывшего бойфренда. – Мне показалось,
