кто стремился продемонстрировать рельефный пресс. Я выглядел как поп-идол восьмидесятых, который переживает трудные времена, а потому вынужден подрабатывать летом в деревне, разгребая дерьмо.
Флоранс, напротив, смотрелась роскошно в топике бикини и саронге, с высоким пучком на макушке. Будь я в состоянии поднять хотя бы одну ногу, я выкарабкался бы из своей дыры, затащил бы Флоранс в сарай и уложил бы на земляной или какой угодно другой пол.
– Меня запрягли помогать готовить ланч, – сказала она. – В десять принесу тебе попить.
– В десять? А сейчас сколько?
– Половина девятого.
– Боже правый, выходит, я встал на рассвете.
Большой стакан клубничной слизи принес Мишель, брат Флоранс.
На нем были линялые голубые шорты-боксеры и резиновые сапоги из разных пар – один зеленый, другой коричневый, и оба на левую ногу. По крайней мере, я был не единственный в клоунской одежде.
– Вау, расслабься, старик, – произнес он по-английски, с франко-американским акцентом. – Не копай так быстро. У нас все лето впереди.
– Все лето? – И речи быть не могло, чтобы я застрял в этой дыре так надолго.
– Да, новый септик привезут только осенью. – Он спустился по доске, что вела в яму с пологой стороны, и, приблизившись ко мне, поскреб щекой по моему лицу. Казалось, в этой семье и мужчины целовались по утрам. Независимо от того, побрились они или нет. Какая мерзость!
Мишель ненадолго сменил меня и заодно объяснил странности в поведении своей матери.
– Когда она в городе, она совершенно теряется, старик. Поехать подстричься – для нее это целое путешествие. Два раза в год она теряет свою кредитку. Но здесь, в коммуне, она считает себя экспертом во всем. У нее загибаются растения, она вечно паникует, что дом свалится ей на голову, но чувствует себя хозяйкой положения и убеждает себя в том, что она фермерша. Вот почему Papa отказывается сюда приезжать. Ну, это одна из причин.
– Он никогда сюда не ездит? – Я мог понять почему, но в то же время был удивлен.
– Нет. Местные принимают нас, детей, потому что знают нас с рождения. Но чтобы принять настоящего индуса? Ни в коем случае. И не то чтобы они расисты, просто они никогда не видели темнокожего парня, который, как это сказать, не чистит… poubelles?…
– Мусорные баки? Помойки?
– Да, мусорщики, верно. И у Papa на этой почве свой комплекс. Он бизнесмен, а не мусорщик.
– И каким бизнесом он занимается? – Я никогда не встречался с отцом Флоранс. Когда мы забирали его машину, он был в Индии.
– Он импортирует tissues[39].
– Что, «Клинекс»? – Отличный товар, подумал я, для страны, населенной ипохондриками. В моем прежнем парижском офисе бумажные платки продавались даже в автоматах вместе с шоколадными батончиками.
– Нет, tissus[40]. Ну знаешь, вроде хлопка, например.
Бумажные носовые платки (
Ткань (
