Поближе к вечеру, когда на липовой аллее, мощенной желтоватым крупным плитняком от самой остановки, удлинялись тени, являвшийся сюда любительский квартет играл Шопена, Брамса и венгерские рапсодии. Репертуар был небогат и никогда, насколько помнится, не пополнялся, поэтому, чтобы придать тому оттенок новизны, произведения чередовались в смешанном порядке. И все-таки из девятнадцати рапсодий Листа особенным успехом пользовались две: вторая и пятнадцатая. Причем «вторую» просто обожали и под конец просили повторить. Когда ее пассажи, увенчанные через цезуру самодеятельно-праздничной каденцией смычка, стихали, стоявшие на флангах пожилые женщины, расчувствовавшись, говорили: «браво!» или «бис!». Затем, как бы ища поддержки, поглядывали на своих мужей с газетами или журналами под мышками и бывшими в их кулачках платками промокали лица. Но чаще группа музыкантов, чьи пропотевшие у шеи кубовые тенниски по выходным переменялись пиджаками на одну петлицу, с криво пришпандоренными к вороту рубашек бабочками, умасливала слух con brio и без перерыва. Гармония альта, фортепиано и двух скрипок даже и вблизи перекрывала звук шагов. Но Анжела опережала сердцем его приближение. И каждый раз, когда он думал незаметно подобраться к ней и встать с сосредоточенно-серьезным видом за спиной, будто бы он тут уже давно, ему это не удавалось.
Мир восхищенно замирал и молчаливо расступался, когда она, заметив его силуэт под сенью шелестевших кущ, упругая как лань, стремглав через толпу неслась навстречу.
– Ясновельможный пан сегодня что-то опоздал, притом необычайно лихо выглядит. Где тот парадный мундир, который ему так к лицу? Не морщись. Если тебя разжалуют, из-за того что мы встречаемся, я учиню международный скандал!
Может, и не стоило её удерживать? Конечно, только фигурально, на языке, который они оба понимали, и за него и за себя она была готова разнести всё в мелкие щепы вокруг.
– Давай, оставим лучше всё как есть.
– Нет, не оставим! нельзя другим всё оставлять. Потом, им этого совсем не надо. Взгляни, какие несмышленые.
Они смотрели, как приезжие бросают в водоем монеты. Местные мальчишки своими окаянными шестами, с прикрученной к ним проволокой жестью от консервной банки, потом выуживали все до копейки. А самые активные из этих сорванцов с чутьем предпринимателей клялись, что за умеренную плату могут доглядеть за вашей инвестицией.
– Тебе и мне.
Анжела вложила в его и в свою ладонь по десять грошей, они соединили горсти, размахнулись… Разбившись на неправильной параболе, как, соревнуясь, монетки разом взбили столбики воды посередине.
– Теперь его так просто не достанут.
– Наше счастье?
– Да. У тебя опять из-за меня неприятности?
В трудные минуты надо было лишь обнять ее покрепче, чтоб отвлечь.
Из-за его неуставных отлучек в части ему стали строить
