сторонники архетипической психологии отдают приоритет индивидуальной форме, а не отдельной буквальной частице, элементу и считают, что исключительные события всегда имагистичны и поэтому содержатся в душе, то мы полагаем, что воображение извечно структурируется в типичных темах, мотивах, сферах, жанрах и синдромах. Они наполняют всю психическую жизнь. Следуя путями, открытыми Башляром, Жильбер Дюран (Bachelard, 1960; Durand, 1979) и дюрановский центр имагинальных исследований рассмотрели внутреннюю структуру образного как основу культурной антропологии и социологии и даже как основу психологического значения всего сознания. В работах Дюрана, публиковавшихся в Эраносских ежегодниках[5] начиная с 1964 г., представлен целый спектр архетипического анализа культуры.
Архетипическая психология преодолела этап накопления объективных данных и корреляции образов в качестве вербальных или визуальных символов. Если архетипические образы составляют основу фантазии, тогда они являются средствами, позволяющими представить мир в воображении, и поэтому создают формы, благодаря которым становятся возможными все виды знания и опыта. «Любой психический процесс является образом и воображением, в противном случае сознание не могло бы существовать…» (Jung, CW 11, par. 889). Архетипический образ «действует» по типу исходного значения какой-либо идеи (от греч. eidos и eidolon): не только «то, что» мы видим, но и «то, посредством чего» мы видим. Архетипические образы возникают как в акте видения, так и в видимом объекте, поскольку архетипический образ возникает в самом сознании в виде определяющей фантазии, которая в первую очередь обеспечивает возможность существования сознания. Накопление данных в меньшей степени способствует доказательству объективного существования архетипов, в большей – демонстрирует фантазию об «объективных данных».
Более того, в отличие от Юнга, который проводил радикальное различие между ноуменальным архетипом как таковым и феноменальным архетипическим образом, архетипическая психология решительно отказывается даже от построения гипотез о неструктурированном архетипе per se.[6] Она исследует сам феномен – архетипический образ. Это ведет к следующему этапу: «… любой образ можно рассматривать как архетипический. Слово „архетипический“ не столько указывает на нечто, сколько свидетельствует о чем-то, и это что-то есть ценность… под архетипической психологией мы подразумеваем психологию ценности. Поэтому наш эмоциональный посыл направлен на восстановление всей глубины и богатства психологии, при которых она резонирует с душой, описываемой как необъяснимая, множественная, априорная, порождающая и неотъемлемая. В той мере, в какой каждый образ может получить свое архетипическое значение, вся психология оказывается архетипической… В данном случае термин „архетипический“ относится не к объекту, а к движению, совершаемому субъектом» (Hillman, 1977b, p. 82–83).
Доклады и сообщения, прочитанные на ежегодных психоаналитических встречах в Эраносе, публиковались в специальном сборнике «Эранос».
Само по себе (
