xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_8" type="note">[8]).
Хотя представляется, что архетипический образ максимально насыщен смыслом, тем не менее он не дается просто как откровение. Он должен раскрыться путем «работы над образом и сновидением» (Hillman,1977b, 1979а). Способы такой работы могут быть конкретными и физическими, как, например, в искусстве, ритмике, игре и деятельной психотерапии. В то же время более существенным – и менее зафиксированным в символике – представляется то, что такая работа осуществляется «в тесном соответствии с образом» как психологическое проникновение в непосредственное представленное, включая герменевтическую установку сознания. Работа с образом может осуществляться более или менее «законным» путем только при допущении в неявном виде субъективной перспективы, поскольку она составляет неотъемлемую часть образа и его представления в воображении.
Работа с образом требует наличия эстетической культуры и знания мифов и символов для понимания универсальности образов. Кроме того, эта работа требует проведения ряда предварительных тактических действий (Hillman, Berry, 1977), зачастую включающих лингвистические и фонетические операции (Sardello et al., 1978; Severson, 1978; Kugler, 1979b), этимологические (Lockhart, 1978, 1980; Kugelmann, 1995), а также грамматические и синтаксические эксперименты (Ritsema, 1976; Hillman, 1978а). Берри (Berry, 1974) изучает эмоциональные аспекты, структуру, повторения, изменения и переформулирования действий.
Исходная задача такой вербальной работы с образами заключается в «восстановлении души с помощью речи» (Sardello, 1978а). В этом процессе раскрываются эротические и эстетические аспекты образов, поскольку образы пленяют, увлекают, убеждают душу своей риторикой, помимо своего символического содержания. Работа с образами возвращает им первоначальное поэтическое значение, освобождая их от авторского контекста и необходимости вести повествование с его линейными, последовательными и причинно-следственными связями, которые лежат в основе сообщений от первого лица об эгоцентрических поступках и намерениях субъекта. Различие между образом и рассказом (Berry, 1974, Мiller, 1976а) имеет существенное значение для установления различий между архетипической политеистической психологией и традиционными видами психологии, для которых характерны эгоцентричность и эпическая повествовательность.
Среди исследований по теории архетипических образов заслуживают внимания следующие работы. Поль Кюглер (Kugler, 1978, 1979а) в соответствии со своей акустической теорией рассматривает образы как структуры, обладающие неизменным значением, отличным от лингвистического, этимологического, семантического и синтаксического смысла. Бор и Питер Кюглер (Boer, Kugler, 1977) установили взаимосвязь между архетипическими образами и теорией восприятия Дж. Дж. Гибсона, утверждая, что существование архетипических образов непосредственно обусловлено средой (эти образы не субъективны), и поэтому «архетипическая психология является мифическим реализмом». Кейси (Casey, 1979) считает, что воображение настолько тесно связано (как психологически, так и онтологически) со временем,
