style="font-size:15px;"> Думаю. Я вообще много думаю – мне не надо отвлекаться на склоки с Ней и не надо тратить силы на попытки жить в ладу с совестью. Свободы нет. За безумное счастье жить по своим правилам, и при этом не слушать, ЧТО я есть – я плачу. Только дураки говорят (а дураки им верят), что грязные, слипшиеся волосы можно промыть в холодной речной воде. Увы, без шампуня, мыла, станка и дезодоранта жить невозможно. Но это такие мелочи по сравнению с тем, что мне не надо слышать ежедневно, что я УРОД. И мучиться, бесконечно мучиться от сознания собственного уродства и непоправимости этого.
Я счастлив, я впервые за столько лет счастлив!
СТО СЕМИДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ
Я почти согласился на предложение ребят. Почти – потому, что после суток в малосемейке опять ушел на пляж. Через двое вернулся. Пляжный сезон кончается, вместе с ним подходит к концу моя пляжно-диогеновая фиеста. Тогда перейду под крышу окончательно.
Мне нужна теплая одежда, и я решил по-быстрому сделать денег. Пишу эротику, нет, порно. Черт, черт, черт! Если пишу ПРОСТО, то получается белый экран, на котором напечатаны слова: название гениталий и перечисление действий. Надо пропускать через себя эту хрень, только тогда получаются «заводящие» тексты. Устаю от часа такой работы больше, чем от суток, когда пишу сам для себя. Кстати, не пора ли выкладывать все, что было написано в моих тетрадках за это время?
СТО ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ
Мне нужен паспорт. Я позвонил ей. Она принесла его в сквер, недалеко от места ее работы. Эту курточку и короткую юбку я не видел на ней. Она не лучше, и не хуже, чем была.
– Нашел, кто будет покупать тебе пиво и миксы? Рада за тебя.
– Могла бы спросить, как я. Как я: не сдох, не замерз, не был убит в драке бомжами.
– А ты бы мог спросить, как твои дети! А твоя жизнь – это твой выбор.
– У детей есть хорошая мать, крыша над головой. У них все о”к, в отличие от меня. К тому же, ты сто раз говорила, что лучше вообще никакого отца, чем такой.
У нее кривятся губы (как в том сне), ее бьет крупный тремор. Она не может больше сказать ни слова. Резко, очень резко разворачивается и почти убегает на высоченных каблуках.
Не, я определенно стал добрее с тех пор, как сбежал из клетки. Я уже не обвиняю ее в том, что моя любовь к одной женщине не дала мне счастья. Это просто данность, и не она в ответе за это.
ДЕНЬ ДВЕСТИ…
Мы потихоньку раскручиваем с ребятишками наш бизнес. Я иногда ухожу в запои (алкогольные, литературные, сексуальные) – но ребятки терпят. Пока терпят. Иногда подрабатываю в «тырнете»: взрываю форумы или пишу эротику. И начинаю ощущать, что эта СВОБОДА меня тоже пытается душить, загнать в рамки. Я продолжаю жить так потому, что знаю: другой свободы просто нет, или я пока ее не знаю. Бомж в люке теплотрассы один из самых подневольных людей на свете. Он
