представителями чиновно-бизнесменного бомонда? Не знаю, много. Ровно столько, сколько раз потом сама же разводила. В ее тонких пальцах, унизанных брильянтами, доставшихся ей от мамы-генеральши и бабушки-мамы-генерала нити странных тайн. Она – не просто власть. И не просто состоятельная женщина, живущая в старом особняке, построенном ее отцом. Вернее, солдатами ее отца.
Ее побаиваются, о ней сплетничают, ей завидуют. Поговаривают, что начальник милиции несколько лет назад застрелился именно из-за нее. Чего там было больше, в той мутной истории: отчаявшейся страсти или странных, запутанных интриг, поставивших его в безысходный тупик? Никто не знает. Она цинична, она роскошна, она упоительна, она полна тайн. Она каждый год отдыхает на Тенерифе, а потом рассказывает мне, что любит это место из-за черного песка на пляжах. Еще она приносит кипы журналов с картинками нарядных домов, увитых плющом; ей более, чем по карману цены на недвижимость Чехии. Она может купить небольшое шале в любом уголке Европы, но, почему-то, Генеральша снова и снова рассматривает картинки Карловых Вар.
Все думают, что наряды, в которых она щеголяет, куплены в дорогих европейских бутиках. Нет, оттуда она привозит лишь ткани и безделушки. Еще она привозит кассеты с показов. Мы с ней часами смотрим на длинных и тощих моделей, которые вихляющей походкой отмеривают километры на подиумах. Мы с ней обе знаем Главную Тайну: красота – это не зубы, волосы и ноги. Это нечто другое, невидимое, оно внутри. Это Нечто подсвечивает глаза, мягким сиянием омывает лоб, заставляет двигаться тело с невероятной, нечеловеческой грацией. И еще мы с ней обе знаем, что у нее есть это Нечто.
За что ей так много? Мне кажется, что если бы я обладала сотой частью ее богатств, я бы любила весь мир. А сейчас у меня отнимают даже то, что принадлежит мне по праву: я не смею раскрывать ее тайны, я не смею сказать, что ее наряды делаю я, я, Я!
– 7-
Сегодня ночью я опять проснулась (очнулась?) от привычного кошмара. Они вымотали меня, эти кошмары. Я похудела и стала похожа на тень. Постоянное ощущение боли и чувство, что тело стремится вырваться само из себя, каждой своей частичкой. Еще один бесконечный сон, который преследует каждую ночь: я продираюсь сквозь колючие, сухие кусты, они рвут кожу. Почему-то заросли сухих колючек находятся под водой, в мутной глубине. Мне не хватает воздуха, я глотаю соленую, как кровь, воду, и стремлюсь вверх: к свету и воздуху. Но снова и снова треск сухих колючек, вонзающихся в мягкую плоть.
Ноги и руки трясутся, в ушах звон, я уже ничего не понимаю. Вчера я с трудом дошила костюм Генеральши. Понимаю – это моя последняя работа. Наверное, я скоро умру. Я не хочу идти к врачам – зачем? От чего они будут меня лечить? Единственное, от чего я хочу излечиться – от моей жизни.
Сегодня утром я не смогла встать. Муж даже почти заметил меня, и сказал, чтобы вызвала врача. Предупредил сына, чтобы остался дома; пообещал вернуться раньше.
