style="font-size:15px;"> – Эта женщина не просто красива, – возразил Куллинейн. – Она прекрасна.
У всех на глазах Веред подарила ему легкий поцелуй, и от напряжения не осталось и следа.
Во время долгого пути в аэропорт Веред сказала:
– Мы довольно много слышали о Зодмане. И все же, что он за человек?
Куллинейн задумался.
– Он втрое умнее того человека, каким ты его себе представляешь. И втрое глупее.
– Он когда-нибудь был в Израиле?
– Нет.
– Я читала о его пожертвованиях. Пятьдесят тысяч на посадки деревьев. Полмиллиона на школу делового администрирования. А сколько на раскопки? Треть миллиона?
– Он достаточно щедр, как мог бы сказать англичанин.
– Почему он это делает? Тем более что он тут не бывал.
– Он типичный представитель многих американских евреев. Приходит день, и он говорит: «В Германии я был бы мертв. В Америке у меня семь магазинов. И если не помогу Израилю, то я подонок».
– Чистая благотворительность? – поинтересовалась Веред. – Но ведь у него нет особой тяги к сотрудничеству с нами.
Куллинейн засмеялся:
– Когда он увидит, как успешно развивается эта страна… ее дороги, больницы… он все поймет. А то ему кажется, что он подкармливает несчастных в гетто.
– Как он выглядит?
– А как ты думаешь?
– Сколько ему лет?
– Вот это я тебе могу сказать. Сорок четыре.
– Женат?
– Нет.
– Он унаследовал деньги от отца?
– Ему досталось четыре магазина. Остальное он сделал сам.
– Насколько я понимаю, это большой человек, – сказала Веред. – Агрессивный, книг не читает, но уважает таких, как ты, профессоров колледжа. Должно быть, он придерживается широких взглядов, иначе никогда бы не пригласил католика на эту работу.
– Ты это имела в виду, когда сказала, что никогда не выйдешь замуж за нееврея?
– Конечно. В нашей семье есть история, которая ставит все точки над «i». Когда мы перебрались из России в Германию, моя тетя захотела выйти замуж за арийца.
– Что бы это ни значило…
– В ее случае это значило присутствие светловолосого, голубоглазого пруссака с хорошим университетским образованием. В нашей семье начался сущий ад, но рассудительнее всех оказалась бабушка. «Для любого мужчины семейная жизнь – это уже испытание, а потому с течением времени их не следует подвергать искушению избавиться от жены только потому, что она еврейка. У них и так будет для этого достаточно других причин». Отец сказал, что все поднимут бабушку на смех, а тетя, рыдая, спросила: «С чего вы взяли, что Отто решит расстаться со мной лишь потому, что я еврейка?» И бабушка объяснила: «Может прийти день, когда Германия заставит своих мужчин бросить еврейских жен». Тетя продолжала
