высасывать души, тем самым, они увеличивают свою силу. Другие рассказывают, что призраки не опасны, ведь они бестелесны, а следовательно, физического вреда причинить не могут.
– У меня есть меч, – прошептал он вслух, будто заклинание. Эхо донесло слово «меч» со зловещей насмешкой. Тогда Де Арни обнажил сталь и решительно шагнул в сторону книги в центре. Что уж он там боялся увидеть?
Витиеватые закорючки, кои и письмом-то назвать было сложно, не походили ни на один из известных ему языков. С полчаса он глядел на эти письмена под разными углами, но так и ни слова не понял. Что бы они ни значили, но определенно написанное имело большое значение для бывших жителей. Не стали бы они располагать простую книгу посреди зала. Может это храм? Он огляделся, и понял, что это не так. Это библиотека. Книги и фолианты заполняли огромные полки, углубления в стенах, которые он сначала не заметил. Чтобы собрать столь громадную коллекцию рукописей хозяину потребовалось явно много времени.
Малейший шорох оторвал его от созерцания, но было уже слишком поздно. Что-то волосатое сбило его с ног, а затем придавило к полу. Мощные, жилистые руки крепко сдавили горло, так что он едва мог вздохнуть. Захрустели кости, вены вздулись от отчаянных усилий вырваться из мертвой хватки.
Изумление Гилберта было велико, когда он обнаружил, восседающего на себе краснощекого дворфа с боевой секирой, засунутой за пояс. Меч, словно прилип к ножнам и не желал извлекаться. А карлик, между тем, усмехнулся в бороду и, приставив лезвие своего нехитрого оружия к горлу человека, промычал:
– Давай рассказывай, кто таков и чего здеся надо?
Кипя от гнева и позора, Де Арни попытался сбросить дерзкого метрового воителя, да тот и не собирался сдавать позиции:
– Эй, эй! – прикрикнул он, хмуря брови. – Полегче там. Я ж не только могу угрожать. Секира в руках дворфа не игрушка!
– Сначала назовись сам!
– Харе дерзить! Или называйся, или я тебе прирежу, вор поганый!
– Я не вор! – негодующе закричал Лис, глубоко задетый таким сравнением. – Гилберт Де Арни, последний из этого древнейшего и благороднейшего семейства. И потому я требую уважения к себе!
Двулезвийный топор медленно отстранился от сонной артерии.
– Вот заладил! – проворчал карлик. – Требует он, видите ли!? А какое право ты имеешь требовать что-либо у Дунгина Среброносного из Халит-Белгэ, друга Бринна Золотое Копье?
Гилберт поднялся и отряхнулся. Сдержав очередной порыв самолюбия, он промолчал и даже не нагрубил буйному подгорному вояке. Ответ был ироничен, но вряд ли дворф понял это:
– Куда уж мне безродному тягаться с тобой?! – Человек сделал долгую паузу, дав бородачу насладиться моментом. – И все же, вынужден заметить, что называть меня вором вы, почтеннейший, не имеете никакого пра…
– Да
