что́ сделал ты, чтоб отвратить нас от этих обычаев? Ничего. Ты лишь скрылся, спрятался… и принижал мои заслуги, насмехался над моим рвением…
Чтобы приготовить меня к этому мигу.
Что ж, отец, я уже вижу в твоих глазах удовлетворённый блеск. Но вот что я тебе скажу: лишь раны ты нанёс своему сыну. А ран у меня и так достаточно.
Уругал с ним. Все Семеро – с ним. Их могущество защитит его от всего, что грозит теблорскому духу. Однажды Карса вернётся к своему народу и уничтожит прежние обычаи. Объединит теблоров, и они пойдут за ним… в нижние земли.
И до того дня всё, что было прежде, – всё, что терзает его ныне, – лишь подготовка. Он станет оружием возмездия, и теперь сам враг закаляет его.
Видно, слепотой прокляты обе стороны. Так явлена будет истинность моих слов.
Такие мысли ворочались в голове Карсы, прежде чем сознание вновь покинуло теблора.
Он очнулся, заслышав возбуждённые голоса. Стояли сумерки, в воздухе разлились запахи лошадей, пыли и перчёной еды. Дно фургона под теблором больше не двигалось. Теперь он расслышал неразборчивое многоголосье, звуки множества людей и занятий на фоне плеска реки.
– Ага, снова очнулся, – отметил Торвальд Ном.
Карса открыл глаза, но не шевелился.
– Это Кульвернова Переправа, – не смутившись, продолжил даруджиец, – и последние вести с юга подняли здесь настоящую бурю. Ну, ладно, маленькую бурю, учитывая размер этого загаженного городишка. Тут поселились отбросы среди натиев, а это уже о многом говорит. А вот малазанская рота в большом возбуждении. Понимаешь, Крепь только что пала. Большая битва, много чародейства, и Лунное Семя отступило – направилось, скорее всего, к Даруджистану. Возьми меня Беру, хотел бы я сейчас оказаться там, увидеть, как оно плывёт по-над озером – наверняка великолепное зрелище. А малазанцы, разумеется, хотели бы принять участие в битве. Идиоты, ничего не скажешь, – типичные солдаты…
– А почему бы и нет? – вдруг вклинился голос Осколка, и фургон качнулся, когда сержант забрался внутрь. – Ашокский полк заслуживает большего, чем торчать тут да вылавливать разбойников и работорговцев.
– Ашокский полк – это вы все, я так понимаю? – уточнил Торвальд.
– Ага. Треклятые ветераны – все до одного.
– Так почему же вы тогда не на юге, капрал?
Осколок состроил кислую мину, затем отвернулся и прищурился.
– Не доверяет она нам, вот почему, – проворчал он. – Мы все из Семи Городов, и эта сучка нам не доверяет.
– Прошу прощения, – не унимался Торвальд, – но если она – а под «ней» вы, я полагаю, имели в виду свою Императрицу – вам не доверяет, почему же отправляет на родину? Ведь Семь Городов вроде бы на грани восстания? Если вы можете переметнуться, не лучше ли было бы оставить вас в Генабакисе?
Осколок недовольно уставился на Торвальда Нома:
– А
