ты из них, то вот что допиши в свой треклятый доклад: в Мэлинтеасе обосновалась Багровая гвардия, они тут подбивают корхивов к мятежу. В тенях стало небезопасно, и дело дошло до того, что даже патрули уже никуда не ходят, если их меньше двух взводов. А сейчас две трети солдат отошлют на родину. И положение в Мэлинтеасе скоро сильно изменится.
– Императрица наверняка не будет сбрасывать со счетов мнение своих верных офицеров, – ответил Торвальд.
Первый помощник прищурился:
– Уж лучше бы так.
Затем он зашагал прочь и принялся орать на группу матросов, которым вдруг оказалось нечего делать.
Торвальд подёргал себя за бороду, покосился на Карсу и подмигнул:
– Багровая гвардия. Вот это тревожные вести. Для малазанцев, разумеется.
Дни исчезали один за другим. Карса вновь осознал себя, когда днище повозки вдруг резко подскочило под ним. Цепи натянулись, врезались в руки и ноги от перемены веса, суставы вспыхнули огнём. Его спускали при помощи канатов и скрипучих блоков. Вокруг тянулись верёвки, снизу доносились крики. Сверху над мачтами и снастями парили чайки. На вантах чернели фигуры, во все глаза смотрели на теблора.
Шкивы заскулили, и фигуры стали уменьшаться. Со всех сторон к нему потянулись руки, ухватились за края днища, выровняли. Ближний к ногам конец опустился ниже, так что голова теблора поднялась.
Он увидел перед собой палубу и бак громадного судна, на которых теснились лебёдки, грузчики, матросы и солдаты. Повсюду были сложены припасы, тюки быстро бросали в трюм через тёмные провалы грузовых люков.
Нижний край днища царапнул по палубе. Крики, заполошная активность, и теблор почувствовал, как днище опять чуть поднимается, покачивается и вновь опускается, только на этот раз Карса услышал и почувствовал, как доски ударились о грот-мачту. Сквозь цепи пропустили канаты, чтобы удержать всю конструкцию на месте. Затем рабочие отступили, разглядывая Карсу.
Тот улыбнулся.
Сбоку прозвучал голос Торвальда:
– Да, улыбочка страшноватая, но он не опасен, уверяю вас. Беспокоиться не о чем, если, конечно, вы не суеверны…
Послышался громкий хруст, и тело Торвальда Нома распласталось перед Карсой. Кровь хлестала из разбитого носа даруджийца. Он глупо моргал, но даже не пытался подняться. Над Торвальдом навис крупный человек. Не слишком высокий, но широкий в плечах, с синеватой кожей. Он с гневом уставился на главаря разбойников, затем оглядел безмолвное кольцо матросов вокруг.
– Это называется «нож воткнуть и провернуть», – прорычал незнакомец по-малазански. – И он всех вас поймал на крючок! – Затем он обернулся и вновь присмотрелся к Торвальду Ному. – Ещё раз такое устроишь, заключённый, и я прослежу, чтоб тебе язык отрезали и прибили к мачте. А если вы с великаном начнёте чудить, прикую тебя к доске с другой стороны и обоих выброшу за борт. Кивни, если понял.
Вытирая кровь с лица, Торвальд Ном яростно
