оглядевшись, снял с себя шапку и припустил прочь, но шлёпнулся, извозив плащ и брюки. Походя рассмеялись фланирующие юнцы:
– В винный хреначишь?
Тогда Прохиндей затрусил медленно и прилично, думая, что, вот, в сорок лет с психом спутался и решил бегать, чтоб превратиться в ворону… и чтоб попасть в результате в психдиспансер! Пару раз подскочив с поднятыми руками, он застыдился и повернул в проулок, изображая, что не его преследует злая ворона, какую стали ловить меж тем забулдыги. Во тьме меж домами ворона напала, ругаясь так грубо, что Прохиндей, заткнув уши, пустился в бег… но ударился о метлу, на коей неслась по своим делам ведьма, звать Алгаритма, так что другой конец навернул Воротилу Финансовича. Ведьма…
Впрочем, чудес было вдосталь в то время.
Троица, грохнувшись об асфальт, ползла кто куда под внезапно пошедшим снегом.
Прохожие забулдыги схватили ворону и, только хотели идти, заметили остальных.
– Прикольная шобла! Пьяные да бабец плюс голый! Ату, мля! Лови её!
Первой вскинулась и помчалась, кутаясь в простыню, Алгаритма, вдруг растерявшись; следом мчал Прохиндей. На Арбате сквозь суматошный заснеженный свет разглядев форточку, пропихнулись в неё и стихли. Вне забулдыги переговаривались сквернословя: «Где они? Где-то здесь… Баба голая в простыне сиськи свесила… Другой, вроде бы, иностранец…»
– Ноу! Иностраньец я! – высунулась из сумки, куда её сунули, злая ворона. – Жаловайт МИД! Дрянной русский бизнес! Я забывайт от нервов слова превращать обратно. Нужно нести меня на Калинин в «линкольн», где мой там собственность!
Ухахатываясь, дразня Воротилу Финансовича, забулдыги ушли, помышляя притом, что в каком-нибудь цирке за говорящую птицу дадут рублей сто или двести: хватит на выпивку.
Прохиндей, застонав, рухнул в кресло, что было в комнате. – Боже! Скандал! Международный! Я влип… Матушки-светы!
– Молчите, – вставила ведьма, пришедшая в колдовское своё состояние (Прохиндей узрел белый ком в прядях чёрных волос). – Продадут вашу птицу, как и сказали, в цирк, ничего с ней не сделают.
– Знаю о вас… – Прохиндей, выдав это, вспрыгнул на подоконник, влез в форточку первой рамы, чтоб звать милицию. Алгаритма немедленно отвела створку внутрь, захлопнув внешнюю форточку, чрез которую оба влезли минут пять назад легко. Прохиндей, осознав, что тщится напрасно, смолк и вспотел, как рыба.
– Правильно, – молвила Алгаритма. – Что горло драть? Я вылезу, да хоть в щель, и всё, мне просто. А вас застанут – инкриминируют ограбление. Восемь лет по статье сто какой-то там.
– Боже мой!.. У меня планы! Вытащите меня! Пожалуйста! – ныл, дёргаясь, Прохиндей.
– Однако… Засели крепко… – дёрнула его ведьма. – Без колдовства не вытащу, ногти сломаю. – Она показала их, длинные (Прохиндей содрогнулся). – Лучше висите там. Завтра хозяева вам помогут.
– Где мы? – залопотал Прохиндей, подрыгав ногами в чёрных ботинках.
– Мы?
