я и посетил. Правда, не далее писсуаров… извини, Ксения Витальевна, за подробности.
– А он… …он в кабинке. Кто-то увидел: нога торчит… заглянули… Егор тоже в это время там оказался…
– Значит, оставил отпечатки пальцев… Ну, наверное, здесь многих прокатают…
Тяжело поднимаясь по ступеням парадной лестницы, к ним приближался президент Академии фуршетов.
Бросил на Ксению растерянный взгляд, посмотрел на Трешнева.
– Я вместо Инессы, – произнесла она, сама понимая, что говорит не то.
– Это Ксения, – с голубиной кротостью пояснил президенту Трешнев. – А Инесса наша избежала этого аттракциона. Удачно задержалась на работе.
– Что за аттракцион?! – спросил президент, пристально всматриваясь в сторону фуршетных столов. – Опять «Бестер» со своими сюрпризами чудит?
– Да, но на этот раз особенно круто. Если это не испортит тебе аппетита…
– Хотел бы я узнать, что может мне испортить аппетит!
– Убили Горчаковского, – Гаврила по-прежнему оставался неестественно бледным. – Нового лауреата.
– Ну, эту информацию я пока не переварил. Взаправду убили или это у них хеппенинг такой?
– Лёша, ты же знаешь, что я никогда про болезни и смерть не шучу, – Кажется, Ксения впервые увидела сегодня более или менее серьёзного Трешнева. – Ну, разве что похороню кого-нибудь по ошибке в своих репортажах…
Вдруг он замолк и внимательно посмотрел на Гаврилу.
– А может, правда?! Президент-то у нас мудрый. Точно не перфоманс?!
Ксения огляделась. Танцующие пары, после того как смолкла музыка, полузастыли, неслышно о чём-то переговариваясь. Музыканты отставили инструменты и, как видно, ждали новых распоряжений. Фуршетирующих было не так мало, и они, вероятно, перешли на полушёпот. На огромное фойе наползала нехорошая тишина.
– Андрей Филиппович, Алексей Максимилианович, пойдёмте, сами посмотрите, – предложил Бадов, на редкость отчётливо выговаривая звуки в благородно-архаичных отчествах академиков. Очевидно, страх ещё не завладел им.
– Так, – сказал президент Академии фуршетов. – Ежели они меня не выпустили, а предложили заниматься своим делом… То дело мне известно. У вас что-то осталось?
– Обижаешь, – протянул Трешнев. – И «Бестера», и нас. Всё накрыто, Воля на карауле.
Они прошли к своему столику и коротко рассказали Воле и Беркутову о происшедшем.
– Вот и застряли, – более чем с досадой воскликнул Георгий Орестович, – а у меня в полночь поезд!
– Далеко? – сочувственно спросил Гаврила.
– Ближе некуда. В Питер. И мало того что поезд, так ещё и в Питере на вокзале меня будет встречать одна дама с номером «Нового Сатирикона» пятнадцатого года, посвящённым взятке. Редчайший экземпляр, и, она уверяет, в прекрасном состоянии.
– Ну, позвони ей, –
