вовремя – имел бы в кондиции, да и с собой прихватил бы. И уже домой ехал! – с ворчливой иронией вставил Трешнев.
То там, то сям раздавалось журчание мелодий мобильных телефонов.
– Не смог, – сокрушённо произнёс президент, не отрываясь от «Цезаря». – Задержался на открытии персоналки в галерее «Бандан». Художники, особенно если это художницы, тоже, знаешь ли, бывают болтливы.
– Верно, и фуршет, судя по твоему аппетиту, там был не ахти.
– Я и не понял как следует. Перехватил что-то – и к вам.
– Прибыл успешно.
– Кстати, надо пойти ещё вина взять. Этого маловато, а с минуты на минуту всё свернут.
– Думаешь? – озабоченно спросил Трешнев, который, по наблюдениям Ксении, влил в себя не меньше двух стаканов виски. – А может, нам уже хватит?
– Ну, я ещё, правду сказать, не начинал, а вы сами решайте. Как только появится полиция и сыскари, – всё, дело пропало. Проверка документов, обыск, дача показаний… Далее по сценарию. И – «Встать! Суд идёт!» А это что такое? – президент показывал вилкой на ломти стерляди по-горчаковски.
Академики в двух словах рассказали ему историю фантастического блюда.
Гаврила отправился за алкоголем, а люди, находившиеся в фойе, после объявления Купряшина оставались – и это невероятно удивило Ксению – почти неподвижными. Было непонятно: то ли их так заворожила просьба председателя жюри, то ли они также разными путями узнали о смерти Горчаковского и теперь, в оцепенении, обдумывали происшедшее.
Впрочем, за их столиком это обдумывание проходило своеобразно.
Вернулся предупредительный Гаврила, неся в объятиях своих ладоней не менее десятка стопочек с водкой.
– Вы правы, Алексей Максимилианович. Коньяк и виски уже исчезли, вина нет. Официанты начали собираться.
– И сок кончился?! —У Ксении вдруг, мгновенно пересохло во рту.
– Сок и минеральная были, – Гаврила вновь упорхнул к столу и вернулся с шестью большими стаканами, виртуозно удерживая их своими гибкими пальцами пианиста.
– Остался только морс. Зато клюквенный. Я принял там стаканчик, чтоб сюда не тащить. Кажется, настоящий.
Президент обнюхал, а потом медленно стал жевать маленький обломок предложенного блюда.
– Ну! – нетерпеливо спросил Беркутов.
– Нас не торопят, – флегматично сказал президент и взялся за второй ломоть, отрезав от него также микроскопический кусочек.
Потом дошла очередь и до третьего ломтя.
Наконец Алексей Максимилианович Ласов отпил из фужера белого вина.
– Напихали ароматизаторов, как в фишбургеры. Даже в стерлядь! – пренебрежительно сказал он. – А потому что стерлядь у них из каких-то рыбных инкубаторов, уж не знаю каких – турецких или туркменских…
– В туркменских обычно получше, – уточнил
