должно быть, так мог бы говорить с ним родной отец, кабы он у него был на деле, вместо того подобия человека, что имелся в реальности.
Ах, как замечательно выхлебать всю кружку… Голова мигом налилась горячим теплом и взялась намекать на продолжение крепкого сна как на наиболее желательное развитие дальнейших событий, но шла бы она сейчас подальше с такой подлостью… Молодой император аккуратно высвободил руку и резко выбросил её в пространство, намереваясь ухватить своего главного советника за плечо, это ему вполне удалось.
– Что, подняться хочешь, или что? – прежним отеческим тоном осведомился тот, убрав уже куда-то опустевшую кружку и осторожно убирая с лица подопечного нахальную чёлку и остальные, не в меру длинные локоны, застилавшие глаза.
– Что со мной и где я? – тихо спросил Райнхард, сам не заметив, что крепко прижался к человеческим рукам, инстинктивно боясь, что снова упадёт в странную пустоту. – Я ничего не могу толком вспомнить.
– Эге, да тебе, видать, стало лучше, – усмехнулся Оберштайн с хорошо затаённой радостью. – Силён, быстро поднимешься, значит. Всё в порядке, не переживай, просто ты сорвался, но могло быть и хуже, поверь.
– Сорвался? – осторожно спросил Райнхард, испуганно вздохнув. – Я что, сильно бушевал, опьянев?
– Как раз по этому пункту полный порядок, – с ехидным смешком, но так же по-доброму ответил собеседник, обняв его за плечи уже двумя руками и аккуратно прижав к себе, как подросшего ребёнка, чему Райнхард был безумно рад, устав от одиночества в постели. – У тебя на это сил уже не было, так что бокалы у тебя в кабинете перебил я, для полноты образа.
– Ох, все разом, что ли? – удивился молодой человек. – И для чего? Что обо мне теперь подумают-то? Я ж больше двух никогда не бил, вообще-то…
– Уже подумали всё, что надо, в таком случае – и никого это не удивляет, учти. Довольны даже.
– Чему ж тут радоваться? – вне себя от изумления выдохнул Райнхард.
– Как чему? – раздался прежний добродушно-ехидный смешок. – Повзрослел император, вот и радуются.
Думаешь, тебя там потеряли и полный аврал? Глупости, у тебя ещё две недели форы, чтоб окончательно прийти в себя и нормально отдохнуть. Пользуйся, потом такой роскоши может и не быть.
– Что ж, может, ты и прав, – с грустью произнёс Райнхард, вздохнув, – ты, который мне свадьбу испортил. Но моя императрица – не кто попало, и уж хотя бы её-то я не должен был огорчать. А вышло… ох.
– С чего ты взял, что она огорчена? Да, она интересуется тобой по утрам, но абсолютно спокойна – полагаю, с сыном у неё столько возни, что на деле не до тебя. Она что, не знает, что ты не видишь?
– Ты ей сказал?!!! – задрожав, как осенний лист, ужаснулся Райнхард.
– Вот ещё, – холодно оборвал его Оберштайн, – не надо считать меня идиотом. Просто
