быть неприкосновенным?
Все утро мужеубийца ждал, что Агамемнон и его простоватый братец заявятся во главе оравы своих приспешников, чтобы вернуть себе власть над аргивской армией, снова втянуть людей в борьбу с такими же смертными и опять подружиться с коварными, кровожадными богами. Но до сих пор бывший главнокомандующий со взором собаки и сердцем оленя еще не показывался на глаза. Ахиллес не сомневается: весть о безжизненных городах – всего лишь уловка, чтобы подстрекнуть растревоженных и трусливых данайцев к мятежу. Быстроногий уже решил прикончить царя при первой попытке восстания. Его, рыжебородого юнца Менелая и любого, кто посмеет пойти за Атридами.
В общем, когда центурион-лидер Меп Эхуу, роквек, ответственный за артиллерию и энергетическую бомбардировку, отрывает взгляд от карты, которую они совместно изучают в ставке, и объявляет, что его бинокулярное зрение различило армию странного вида, возникшую из Дыры со стороны Илиона, Пелид не удивляется.
Впрочем, несколько минут спустя он все-таки разевает рот, когда Одиссей – самый зоркий среди командиров, собравшихся под хлопающим шелковым навесом, – вдруг произносит:
– Это женщины. Троянки.
– Хочешь сказать, амазонки? – переспрашивает Ахилл, выступая на солнечный свет.
Час назад Антилох, сын речистого Нестора, старый друг быстроногого по бесчисленным схваткам, примчался на колеснице в ахейский стан, рассказывая всем и каждому о приезде тринадцати троянок и клятве Пентесилеи вызывать Пелида на поединок и прикончить его еще до захода солнца.
Мужеубийца легко рассмеялся тогда, обнажив безукоризненные зубы. Можно подумать, он для того воевал десять лет, одержав победу над десятью тысячами троянцев и дюжинами богов, чтобы сдрейфить перед пустыми угрозами женщины.
Лаэртид качает головой.
– Их около двух сотен, и все в дурно пригнанных доспехах, сын Пелея. Амазонки здесь ни при чем. Бабы слишком толстые, низкорослые и старые, кое-кто – почти калеки.
– Изо дня в день, – кисло ворчит Диомед, сын Тидея, владыка Аргоса, – нас тянет все глубже в бездну безумия.
Тевкр, искусный лучник и сводный брат Большого Аякса, говорит:
– Не выставить ли пикеты, благородный Ахилл? Задержать этих бабищ, выбить у них дурь из голов, да и выдворить вон – мол, шагом марш обратно за прялки?
– Нет, – веско роняет быстроногий. – Пойдем и встретимся с ними лично. Ведь это первые женщины, дерзнувшие явиться через Дыру к Олимпу и нашему лагерю.
– Может, они разыскивают Энея и прочих троянских супругов, разбивших свой стан в нескольких лигах от нас? – предполагает Большой Аякс Теламонид, предводитель армии саламитов – той, что поддерживала левый фланг мирмидонцев этим ранним марсианским утром.
– Возможно. – В голосе Пелида звучит насмешка, легкое раздражение, но ни капли убежденности.
Мужеубийца
