Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник). Михаил Генделев

      Гутен морген, доброе утро, Господь Всемогущий.

      Я, Леви Ицхак, сын Сары из Бердичева,

      пришел к Тебе, Господи, потребовать ответа:

      Что Тебе от Израиля?

      Зачем Ты взвалил себя на сынов Израилевых?

      Все слова свои Ты обращаешь к сынам Израиля,

      и все, что заповедал Ты, Ты приказал сынам Израиля!

      Или нет других народов у Тебя?

      Римляне, персияне, вавилоняне?

      Что говорят германцы? Германцы говорят:

      наш закон – превыше законов всех.

      Римляне – что говорят они? Наше царство

      над царствами всеми.

      Но я, Леви Ицхак, сын Сары из Бердичева,

      заявляю пред Тобою:

      Да возвысится и да святится Имя Твое!

      И не сдвинусь с того, где стою,

      и стоять буду.

      Конец настанет тьме рассеяния нашего —

      и в конце рассеяния нашего

      Да возвысится и да святится Имя Твое!

      Больше в стране, именуемой Польшею,

      в парке не носятся Шлойме и Мойшеле,

      Сарка не бегает взапуски с Леею

      польскими ясеневыми аллеями.

      Больше не светится окнами спаленка

      тех близнецов, тех разбойников маленьких,

      что на катке воевали друг с дружкою,

      по льду лупя самодельными клюшками.

      Только поземка танцуется Польшею

      вдоль по жидовским кварталам заброшенным.

      Тишь поселилась под старыми крышами,

      мыши, как дети, и дети, как мыши там.

      Тихо в стране, именуемой Польшею…

      …Идешь по Риму. Наизусть. Всех таинств причастясь его.

      В гробу видавши этот Рим когда еще… И бешенство

      сужает белые зрачки, и с закушенною губой

      на город щуришься, что мы, что так любили мы с тобой:

      на всю двусмысленность его объятий – хваток-наизлом,

      на кодлу «rerum dominos», на них, стоящих за углом,

      прекраснолядвийных рабынь, чьим тушкам достает страстей

      меж унижением своим и тошной волею своей.

      «Какая гадость! – пишешь ты: какая низость! сколько лет

      дышу я воздухом тюрьмы, которой и названья нет!..»

      …А вкус «кастельского» уже претит пресыщенным устам?

      увял букет? вин аромат лелеять нёбо перестал?

      и намозолил бельма Тибр? Джаниколо у нас пустырь?

      базар провинциальный? А – когда и вспоминаешь ты —

      как пировали напролет на холме «Рафаэля» при

      игре на кровлях городских лучей медлительной зари,

      как

Скачать книгу