Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник). Михаил Генделев

      Октябрь. Сумерки. Мабийон.

      Этот вечер – он ни Богу, ни времени…

      Он ничей, он не принадлежит ни эпохе,

      ни родине,

      расположенной где-то в области сердца.

      Низкого небольшого зала

      нависшие потолки. Подвал. Своды подвала,

      в котором от сих до сих – с десяти до пяти —

      тебе позволено вычеркивать имена и даты,

      физиономии населенья столицы,

      позволено быть одному. С собою наедине.

      Один на один. И никого за плечами,

      и никого у плеча —

      сам себе город без стен и не за что уцепиться.

      Один в бутафории тесного зала —

      собрания галлюцинаций,

      битком набитого сонмом призрачных лиц,

      жарко и медленно выплывающих из декораций.

      Один на один и с собою наедине.

      Не имея ни в прошлом начал,

      ни в будущем продолжений.

      И нечему продолжаться.

      Один.

      Настоящее время высвечено и освещено.

      В жизни уже никто не окликнет.

      Хотя бы одно лицо

      родное. Но ни души.

      Все вокруг – чужие.

      Ночи,

      сами приближающие себя к зиме.

      Ночи

      начинаются рано – в пылающих фонарях.

      Ветер встает

      весь в листопаде

      и пешком идет по столице,

      лицо которой задолго выучил я

      по слухам о ней —

      и с книжной узнал страницы.

      Эта осень

      совсем не похожа на осень в моей стране.

      Парки не те, аллеи не те…

      Мысли о ней тесней,

      готическим набраны шрифтом,

      чтоб уместиться

      в головах горожан, идущих навстречу мне,

      повадкою всей и одеждой принадлежащих

      осени в их столице.

      Осень весьма не похожа на

      осень в моей стране.

      И когда в назначенный час заката —

      для прогулки с собою наедине

      чужестранец покидает отель,

      он на город смотрит в упор

      и слушает его гул,

      соображая,

      какая часть города есть

      гранит и литой чугун,

      а какая —

      легенда серая и чужая.

      Вспышки фонарей не отпечатали на брусчатке

      негатива тени его, не сохранили его шагов.

      Фонари свет бросают на мост, парапеты, реку,

      на человечество города, где ни одного человека,

      бывшего другом ему. Или врагом.

      Вечер по табелю – от прохлады до лязга зубов —

      в счет декабрьско-январских долгов

      раздает авансы,

      парк обходя кругом.

      Чужак продолжает – шаги продолжает,

      попытки потеряться

      то в нежилых адресах,

      то в ночи, то во тьме,

      то в огнях,

      на краю которых

      смыкаются

      низкие

Скачать книгу