и психиатров – читать лекции: в медицинском институте, и в Университете. Я им поставлю условия: поеду, если они пригласят и тебя!.. Говорят, у буряток… она поперек…»
Сергей, услышав о таком, неожиданном предложении, сильно задумался. Потом сказал:
«Это хорошая идея. Улан Уде не так уж далеко от Спиридоновки! Поеду. Но при условии, что заедем ко мне. О сестре соскучился, о тайге – готов на коленях туда ползти! А при слове „океан“ – спина покрывается липким потом!»
«Лады! Едем!»
А дома Сережу ждала Лера с грудной Танюшей! О них он совсем забыл…
Володя лихо подкатил к огромным металлическим воротам больницы, в которой работал Сергей и на территории которой жил, точно, как в Институте Сербского, и прощаясь с другом под пристальным взглядом вертухая, вдруг спросил:
«Серега! Ты обратил внимание, что красивых студенток почему-то не было! Представляешь, грубое тело в шелковом белье из Парижа? Короче, мне львовчанки не понравились…»
«Историю нужно знать! По чужим странам мотаешься, а свою не изучил! Когда-то женщины Львова были красивейшими в Европе. Ведь там были дома знатных, древних родов, шляхтичей и немцев. Но, аристократия Львова стала удирать еще в 1919 году. Окончательно она покинула Львов в 1940, после подписания пакта Молотова и Риббентропа в Москве, 23 августа 1939. Вместе с аристократией из города выехало почти все польское и немецкое население. Тогда по приказу Сталина, город был заселен надежными крестьянами из Юго-Восточной Украины. Вот откуда и юных львовчанок, внучек украинских крестьян большие ладони, длинные руки, большие стопы, и лицо, с грубыми чертами. Да и кожа грубая и нечистая! Но, общаясь с тремя студентками, которые отдавались в моем лице Есенину, я убедился, что они нежные, умные и эмоционально весьма тонкие создания…»
Володя вздохнул и не без ехидства сказал:
«На опыте сексуального общения с тремя, это понять можно… А когда только с одной минетчицей… Ладно, созвонимся. Готовься в Улан Уде. А я буду готовиться к встрече с бабой Любой! 45 размер обуви у нее, говоришь… И 2 с лишнем метра роста… подсчитаю по формуле, какое ей подойдет платье… Или лучше купить мужской костюм и джинсы?..»
Друзья расстались.
To be, or not to be, that is the question:
Whether ’tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles
And by opposing end them. To die – to sleep,
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to: ’tis a consummation
Devoutly to be wish’d. To die, to sleep;
To sleep, perchance to dream – ay, there’s the rub:
For in that sleep of death what dreams may come,
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause – there’s the respect
That makes calamity of so long life.
For who would bear the whips and scorns of time,
Th’oppressor’s wrong, the proud man’s contumely,
The pangs of dispriz’d love, the law’s delay,
The insolence of office, and the spurns
That patient merit of th’unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With
