его, если он что-то скажет не так, как было. Катя, смеясь, положила голову к Володе на колени и незаметно стала расстегивать молнию на его джинсах, расстегнув, просунула руку к нему в трусы и взяла его член в ладонь, нежно лаская головку. Володя и глазом не моргнул, был весь во внимании, предвкушая, что расскажет Сережа. Лайнер пролетал над Байкалом.
…«Только я начал мочиться, как Катя, ловко сдернув с меня штаны и трусы, начала целовать, лизать мою задницу, и, что я не люблю, просовывать свой язык ко мне в анус..», – Сергей стал красный, как ошпаренный в кипятке рак! Но не от того, что говорил Сергей, а от того, что Катя уже сосала его член, тихо причмокивая! Видя, что он кончает, она ловко закрыла плотно его рот ладонью!
«Да ну вас, кролики! – буркнул Сережа, после трех подряд оргазмов в туалете, секс его только раздражал, даже такой искусный! – я лучше посплю!»
Саша, видя такой расклад, загрустила: она осталась без сладкого!..
…«Ну, вот и сынок твой Люба на тропе появился! Да и не один, а с оравой… У тебя стол на сколько персон накрыт?» – это Всеволод Петрович, вышедший за ворота встречать Сережу, прокричал Любе, которая, как соляной столп, каких много Приаралье, огромных, каменных, в два обхвата, возвышалась, стоя на ступени террасы! Из дома выбежала юная особа и встала рядом с Любой. Это была весьма милая девушка, лет двадцати, стройная, длинноногая, русая, с распущенными ниже плеч, густыми, слегка вьющимися русыми волосами и огромными карими глазами. Тоже Люба, племянница Всеволода Петровича, студентка Хабаровского Государственного медицинского института. Комсомолка, спортсменка, отличница… Принарядилась, и высокую белую грудь слегка обнажила, расстегнув для этого лишнюю пуговицу на сарафане… При виде столичных красоток, глаза ее сразу потускнели! Она ждала Сергея, влюбленная в него по макушку, со слов Всеволода Петровича и благодаря фотокарточкам, которые большая Люба показала ей, из семейного альбома…
И Сережа первой увидел «младшую Эдду». Не зная, что она тоже Люба, почему-то так ее сразу окрестил. Баба Люба давно для него стала символом «старшей Эдды»! Он бросил спортивные сумки, буркнув попутчикам, чтобы подобрали, и побежал. Пробегая мимо Всеволода Петровича, ловко обнял его за плечи, повернул к воротам, и рванул дальше. Словно не видя, пробежал мимо «соляного столба» не сказав ни слова, и одним прыжком оказался рядом с «младшей Эддой». Схватил ее мощными руками и рывком поднял на головой, как малого ребенка! Подержал немного, смотря на нее и улыбаясь и, медленно «проволакивая» по своему телу, стал опускать на террасу. Люба смотрела на него, зачарованная и заколдованная. Так они и стояли, плотно прижавшись друг к другу, и смотря друг другу в глаза. И долго стояли, ничего вокруг не замечая. А вокруг них уже стояли смущенные Всеволод Петрович, Володя, Катя, Саша и баба Люба, чуть в стороне, возвышаясь над всей оравой, руки в боки!..
…«Удивительно то, что собаки обходили стороной плантацию. Жень-шень, ведь, над землей не пахнет.
