style="font-size:15px;"> – А тебе попадались трудные пассажиры?
– Ни разу, – рассмеялась она.
– Значит, все они были… ну ладно, расскажи подробней, мне очень интересно, правда!
Ребекка смахнула огненно-рыжую прядь с лица, пригубила вино и заговорила:
– Довольно забавно смотреть на всех этих людей, оказавшихся в небе вместе с тобой… кто спит, кто читает, но большинство таращится в телевизор.
– Правда?
– Мне хотелось их рисовать, а не разносить им подогретые макароны.
– А правда, что летчики пристают к стюардессам?
– Нет, – сказала она, потянувшись к стакану. – По-моему, тебя обманули.
– А форма у тебя осталась?
– Да.
– Правда?
– Может, хочешь, чтобы я пошла и принарядилась?
– Господи, ты это серьезно? – проговорил он. Потом встал, вышел в коридор. И вернулся с чистой пепельницей и одеялом.
– На тот случай, если вдруг продрогнешь, – сказал он.
Они проболтали так еще где-то около часа, приглядываясь друг к дружке в промежутках между фразами. Плеснув остатки вина в стакан Ребекки, Генри собрал все со стола и унес. Ребекка, с сигаретой, пошла за ним.
Генри сложил тарелки со стаканами в раковину и включил кран. Ребекка, присев за кухонный стол, наблюдала за ним. Стол был из темного дерева. На нем стояла терракотовая солонка и миска с лимонами. Кухня была ярко освещена.
– Пожалуй, займусь этим завтра, – сказал он, оглядывая груду посуды вперемешку с ножами и вилками.
Он подошел к холодильнику, достал оттуда подносик с пахлавой и большим ножом нарезал ее треугольными ломтиками. Пластмассовая ручка у ножа была расплавленная и бесформенная от соприкосновения с раскаленной кастрюлей.
Генри сдобрил каждый ломтик сливками и передал один на блюдце, вместе с вилкой, Ребекке.
– Мне больше ничего не хочется, – сказала она. Подержав какое-то время блюдце на весу, он поставил его перед собой.
– Тогда поделим мой.
Они молча пережевывали сладкую сытную пахлаву. Ребекка посмотрела на сливки.
– А как твоя фамилия? – полюбопытствовала она.
– Блисс.
– Шутишь! – удивилась она. – Блисс?[13] Это же вроде как блаженный?
Рот у него был набит битком – и он просто кивнул.
– Генри Блисс, – рассмеялась она. – Выходит, ты у нас Блаженный, так?
– Причем самый что ни на есть, по высшему разряду, – подтвердил Генри, сглотнув.
– Генри Блаженный, – проговорила она. – Как мило, Генри Блаженный, Генри Блаженный, Генри Блаженный…
Генри на мгновение перестал жевать.
– А у тебя какая фамилия?
– Батиста[14].
– Да ну!
И они оба расхохотались, сами не зная почему.
Тут Ребекка заметила, что свет слишком яркий. Генри
Bliss (
Батиста (
