вот, несмотря на серьезную озабоченность, что новая рука не соответствует пропорциям тела, Микеланджело утверждал, что с анатомической точки зрения никакой ошибки тут нет и что его рука – точная копия утраченной. А через сотни лет какой-то фермер нашел здоровенный кусок мрамора на своем поле неподалеку от Рима, и этим куском оказалась подлинная рука от той самой статуи – ну та, что потерялась.
– И что? – воскликнул Генри, стряхивая пепел с сигареты.
– Она была той же формы и тех же размеров, что и рука, которую изваял Микеланджело.
– Занятная история.
– Не думаю, что я смогла бы зарабатывать себе на жизнь живописью, – призналась Ребекка, – но, если трудиться не покладая рук, можно добиться определенных успехов – достичь уровня, вполне пригодного для того, чтобы выставляться в Париже.
– Очень интересно, – сказал Генри, – аж завидно.
– Завидно?
– Да, – подтвердил Генри, – большинство людей не могут похвастаться такой увлеченностью. И ты со своим усердием – исключение.
Ребекка спросила, испытывал ли он личные переживания, когда выкапывал из земли человеческие кости.
– Нет, хотя – возможно. Я последнее связующее звено с ними.
– А звучит так, как будто ты хотел сказать «надежда» – последняя их «надежда».
Генри на мгновение задумался.
– Но ведь я же ученый и никогда бы так не сказал. Все люди от чего-нибудь умирают, и, если честно, здесь не может быть ничего личного.
Тут он глянул с балкона вниз. Возле фонтана хозяин чистил щеткой свою собаку. Собака, высунув язык, стояла как вкопанная.
– А как насчет вот этих останков? – спросила Ребекка.
Генри улыбнулся ей.
– Интересно, что будет с моими? – рассмеялась она. – Интересно, что от меня останется… кто найдет мои останки?
Генри покачал головой.
– Будет ли кто-нибудь помнить, что я чувствовала? – спросила она, подцепив вилкой последние кусочки рыбы у нее из-под позвоночника.
Генри собрался унести тарелки.
– Вернусь через минуту.
Генри скрылся в освещенной кухне, и Ребекка осталась на балконе одна. Смеркалось. Людей у фонтана прибыло. Трое стариков сбросили обувь. И закурили сигареты. Над ними заклубился дымок – он потянулся тонкими струйками вверх и объял Ребекку теплым ароматом.
– Ты собираешься обратно в Уэльс? – крикнула Ребекка в сторону кухни.
– Нет, – выкрикнул в ответ Генри. – Может, еще вина?
– Oui, oui[12], не откажусь, – крикнула она. – Я же француженка, в конце концов.
Генри вернулся с новой бутылкой и пачкой греческих сигарет.
– А что тебя на самом деле привело в Афины? – спросила она.
– Я археолог – меня интересуют древние могилы.
– Но ведь люди умирают везде.
– Нужно еще, чтобы они умерли давным-давно, – сказал Генри и коснулся ее руки
Да-да (
