вместе с половиной её домашних. А перед ним в этот миг – разгневанный муж, настигший беглянку… впрочем, судя по голосу, скорее безмерно довольный, чем так уж разгневанный. И что это он такое сказал – «не вижу смысла нам с вами ссориться»? Разве такое должен говорить обманутый и оскорблённый супруг?
И первое подозрение тупой иглой ткнулось во внутренности брата-доминиканца.
– Вы творите беззаконие, – раздался голос Клеметье, странно низкий и глухой, будто он едва удерживался от страшной брани. – И знаете это.
– Я?! Я ли, мессир? Разве это не вы похитили и тайно вывезли их величества? Разве не вы пытались лишить так недавно осиротевшую Францию едва обретённого монарха? И не стыдно ли вам корить меня, меня, кто поклялся вам помешать?
«Монарха? Короля? О чём они толкуют?» – подумал брат Жоффруа. Прямо перед собой он видел лицо мадам Лавранс, неподвижное, как камень, с резко выступившими скулами.
– Клясться – грех, мессир Моклерк. А измена – не просто грех, но преступление.
– Пусть суд пэров решит, кто из нас изменник, мессир Тибо. А сейчас прошу вас снова, опустите меч. Я почти готов поверить, что вами двигали лишь лучшие побуждения, ибо в противном случае вы бы подготовили вашу авантюру гораздо тщательней. Сейчас же, как я могу судить, вы здесь один, а со мною, как я вам говорил уже и как вы сами видите, десять человек…
– Ах, матушка, отчего же вы мне запретили взять оружие, – прошептал Луи справа от брата Жоффруа. Мадам Лавранс вздрогнула и как будто хотела ответить, но тут тот, кого звали Моклерком – где-то, смутно показалось брату Жоффруа, он слышал это имя, – заговорил вновь, и на сей раз так громко, что вздрогнули все сидящие в карете:
– Ваше величество! Это я, Пьер Моклерк. Смиренно прошу вас, пожалуйста, выйдите ко мне и позвольте убедиться, что с вами всё хорошо.
– Луи, нет! – беззвучно вскрикнула женщина, которая, как наконец-то начало доходить до совершенно ошалевшего брата Жоффруа, была Бланка Кастильская, королева Франции. Но сын её, мальчик, шесть часов с самым кротким видом просидевший подле монаха, лишь молча взглянул на неё, будто предостерегая, затем толкнул дверцу кареты и легко соскочил наземь, в вязкую дорожную грязь.
– Я здесь, мессир Моклерк, – сказал его звонкий детский голос, когда он выпрямился во весь рост и вскинул голову, глядя куда-то вверх так открыто и бесстрашно, что у брата Жоффруа перехватило дыхание. – Извольте оставить в покое графа Шампанского и велеть вашим людям убрать от него оружие.
Граф Шампанский. Бланка Кастильская. Пьер Моклерк, граф Бретонский, – брат Жоффруа вспомнил наконец, где слышал это имя. И король Людовик, чьё помазание на царство, свершившееся накануне, брат Жоффруа отмечал в реймской таверне утром этого самого дня…
Брат Жоффруа судорожно перебирал в памяти все молитвы, которые знал, однако ничего приличествующего ситуации не находилось. Больше того – вместо благих
