них внушено вам дьяволом. Избавьтесь от гнева, Луи. Не гневайтесь на этого дурного, жестокого человека, который предложил вам предать вашу мать. Он не стоит того, чтоб вы впадали из-за него во грех.
Он тяжело и часто дышал, глядя на неё ярко сверкающими глазами, пронзительно-голубыми, какие были у его деда Филиппа Августа. Потом сглотнул. Непросто, ох как непросто ему будет усмирять себя… но он научится. Она его научит.
– Вы успокоились? Хорошо. Скажите мне теперь, мой сир, что вы ответили графу Бретонскому.
– Я ответил, что благодарен ему за заботу обо мне и о моей короне и что тщательно обдумаю его слова и отвечу… Я правильно сказал, матушка?
– Правильно, сын мой. Правильней быть не может. И что же теперь нам делать, как вы думаете?
Он воспринял её вопрос буквально и задумался, морща лоб. Бланка еле удержалась от того, чтоб не шлёпнуть его ладонью и не сказать, чтоб он так не делал, не то наживёт морщины. Но неожиданно складки разгладились. Луи посмотрел своей матери в глаза и сказал совершенно спокойно, так, словно это решение не пришло к нему только что, но давно вызревало и потому не подлежало сомнениям:
– Я думаю, мы должны покинуть Реймс как можно скорее. Вы и я. Покинуть… так, чтобы мессир Моклерк не знал об этом и… не пожелал бы нас сопровождать. Что вы думаете, матушка?
– О, сын мой, я думаю, что Господь вознаградил меня вами, – прошептала Бланка и, порывисто притянув его к себе, поцеловала в лоб.
Луи ответил ей смущённой улыбкой.
– Вы согласны со мной?
– Более чем согласна. Плесси! Плесси, где вы там?
– Мадам? – из-за гобелена показалась черноволосая головка Жанны.
– Граф Шампанский всё ещё здесь?
– Да, мадам.
– Пригласите его.
Тибо, видимо, был рядом, потому что Плесси и пикнуть не успела, а он уже вошёл в комнату – и тут же, с порога, низко склонился перед королём. Луи ответил ему кивком и посмотрел на мать, которая протянула вошедшему руку вовсе не так, как недавно протягивала её Моклерку.
– Благодарю, что провели короля сюда, – сказала Бланка, когда граф Тибо коснулся губами её запястья.
– Это был мой долг, мадам. И то, что разум подсказал мне сделать, когда я увидел его величество в коридоре одного…
– Вы верно поступили. Тибо, вы нужны нам. Его величеству и… мне, – поколебавшись, добавила Бланка. Она не сказала бы так при посторонних, и Тибо этого хватило, чтобы его тёмные глаза радостно блеснули на его улыбчивом длинном лице.
– Что угодно, мадам, приказывайте.
– Идите сюда. Говорите тише. Луи, и вы подойдите тоже… Слушайте, Тибо. Я хочу, чтобы сегодня на закате мы покинули Реймс.
– Приказать готовить кортеж, мадам? Будет трудно управиться за день, а впрочем…
– Я же сказала, чтоб вы меня слушали! Я хочу, чтоб мы покинули нынче же Реймс. Вы, я и Людовик. И Плесси, и, может быть, де Молье… И никто
