style="font-size:15px;"> 329. Князь Вяземский Тургеневу.
21-го ноября, воскресенье. [Варшава].
Я получил твои строчки от 10-го ноября. Не вспомню отправления 22-го и не знаю, было ли такое. Я писал тебе, посылая письмо из Царьграда, уже по возвращении своем из Бреста, а хвастался еще, что поступаю не по твоему, то-есть, храню тайну печати, хотя и любопытствовал бы узнать, что говорится в этом письме по случаю слухов, разнесшихся о Строганове. В этом, кажется, или в другом говорил я тебе: «а ты все, как баба, плачешь о рекрутстве» и объяснял тебе, к какому роду зла приписываю эту беду. Впрочем, кажется, эстафеты не пропускал, кроме передпоследней, да за то писал по почте. Твои письма приносятся иногда поздно, а именно, когда отсылаешь их через канцелярию Соболевского. Впрочем, не поручусь за ненарушимость переписки и предаюсь безмолвно, то-есть, напротив, гласно, на жертву всяких пакостей. Теперь не время осторожничать. Пусть правда доходит до ушей, только бы не совсем пропадала в пустынном воздухе. Я, кажется, тебя еще не благодарил за письмо от 3-го ноября, которое также залежалось в кармане Тимовского.
За Соболевским государь прислал, и он вчера отправился в Троппау. Вот еще нам пощечина. Прусский король воротился в Берлин, но, несмотря на слухи, вероятно, не от разладицы. Конгресс переносится в Вену, а по другим известиям – в Лайбах, но верно в Троппау не останется. Государь выезжает из Троппау 10-го нового стиля вслед за конгрессом. Следственно, кажется, дело еще не решено. Неужели Неаполю готовят участь Польши? Политический разбой! Как не вспомнить Байрона: «К чему праздновать кончину льва, когда пируют нами волки?» Что говорите вы о Английской королеве? Как сказать: выиграла ли она процесс, или нет? Мы живем в веке двусмысленностей, а мы – бессмыслицы.
Присылай мне оное мнение, о воем говоришь. Не могу собраться с силами и переписать свою «Негодяйку». К тому же я ее валял с таким жаром, что – мне кажется она уже не такою ярою и бойкою, как до валки. Увидим, что вы скажете, новички. Здесь почти некому читать и следственно поджигать. А с глаза на глаз быть ни с стихами своими, ни с – своею долго не надобно: сейчас прискучит, и на досуге начнешь находить в них и ней тысячу ошибок, неловкостей. То ли дело, скажешь, соседка!
Я теперь два утра проводил в разборе своих. бумаг. Пропасть твоих писем еще до двенадцатого года, Жуковского, Батюшкова; моего старья, галиматьеевной переписки с Плещеевым.
Вот оффициальная статья, может быть, у вас неизвестная, о Семеновских делах. Она прислана и сюда для помещения в варшавских ведомостях. У нас про домашнее всегда говорится не дона: как это одно ярко описывает свойства и дух нашего правительства! Смесь робости, фальшивости, презрения, беспечия. Кстати, я помню еще, что писал тебе о намерении составить некоторый отчет пребыванию своему в Польше. Получил ли это письмо?
Выборы в Париже плохи для левшей. Я читаю книгу Гизо, Guizot, о Roefi много говорят либеральные листы. Есть много дельного. «Les grandes secousses sociales ont pour adversaires inévitables non seulement tous ceux dont elles attaquent les intérêts, mais encore ceux dont elles confondent l'intelligence et accusent la faiblesse». Есть много портретов, не столь блестящею кистью, как у Констана, написанных, но хорошо образующих лица отставных и действующих делотворцев
