глазами души. Его рубленые черты не казались ей резкими, она не видела ничего грозного в его голубовато-серых глазах, ничего угрюмого в плотно сжатых губах. Это был Друсс, и она любила его, а ее провидческий дар говорил ей, что так она не полюбит ни одного мужчину. И она знала почему: потому что она ему нужна. Она заглянула в его душу и нашла там тепло и чистоту, нашла островок покоя в море бурного насилия. Когда она с ним, он нежен и его мятущийся дух спокоен. При ней он улыбается. Быть может, с ее помощью он сумеет жить в мире, и тот черный убийца никогда не родится на свет.
– Опять ты грезишь наяву, Ро, – сказала Мари, садясь с ней рядом. Молодая женщина открыла глаза и улыбнулась подруге – маленькой, пухленькой, с волосами цвета меда и яркой, открытой улыбкой.
– Я думала о Друссе.
Мари обиженно отвернулась – она долго отговаривала Ровену от брака с Друссом, добавляя собственные доводы к уговорам Ворена и остальных.
– Что же, будет Пилан плясать с тобой в день солнцестояния? – спросила Ровена, чтобы сменить разговор.
Мари, мигом развеселившись, хихикнула.
– Да – только он об этом еще не знает.
– А когда же узнает?
– Нынче ночью. – Мари понизила голос, хотя поблизости никого не было. – На нижнем лугу.
– Смотри же, будь осторожна.
– Это совет почтенной замужней женщины? Разве вы с Друссом не любились до свадьбы?
– Любились, но только Друсс тогда уже поклялся мне под дубом, а Пилан тебе – нет.
– Клятва – всего лишь слова, Ро, и я в них не нуждаюсь. Я знаю, что Пилан увивается за Таилией, да только она не для него. Она ледышка – только и думает, что о богатстве. В нашей глуши она оставаться не хочет, рвется в Дренан. Она не станет согревать ночью простого горца или играть в зверя с двумя спинами на сыром лугу, где трава колется…
– Мари! Нельзя же так откровенно.
Та хихикнула и придвинулась поближе.
– А Друсс – хороший любовник?
Ровена вздохнула, позабыв о своей печали.
– Ох, Мари! Ну почему с тобой все запретное кажется таким… простым и милым? Ты точно солнышко, которое проглядывает после дождя.
– Тут, в горах, ничего запретного нет, Ро. Беда с вами, городскими: вы растете среди мрамора и гранита и больше не чувствуете земли. Скажи, зачем вы сюда приехали?
– Ты же знаешь, – пробормотала Ровена. – Отцу захотелось пожить в горах.
– Да, ты всегда так говорила, только я не верила. Ты совсем не умеешь врать – каждый раз краснеешь и отводишь глаза.
– Но я не могу сказать тебе правду. Я обещала.
– Чудесно! Обожаю тайны. Твой отец в чем-то провинился? Он ведь служил в приказчиках, верно? Может, он обокрал какого-то богача?
– Нет. Он тут ни при чем. Все дело во мне! Не спрашивай меня больше, прошу тебя.
– А
