конце концов они подписали конфиденциальное соглашение, в котором черным по белому было написано, что оборудование для магазина финансирует Карраччи. Рино прямо лучился от самодовольства: из-за того что деньги вложил его зять, он чувствовал себя хозяином, как будто они были его собственные.
– Если и дальше так пойдет, на будущий год мы поженимся, – пообещал он невесте, и вскоре после этого Пина собралась наведаться к портнихе, у которой Лила шила подвенечное платье, – просто так, посмотреть что почем.
Портниха встретила их с распростертыми объятьями. Она помнила Лилу, долго расспрашивала ее о свадьбе и попросила подарить фотографию. Лила распечатала свой большой снимок в свадебном платье и вместе с Пиной снова пошла к портнихе. По пути она решила воспользоваться случаем и выведать у золовки, каким образом Стефано добился освобождения от военной службы. Ее интересовали детали: приходили ли к ним карабинеры проверить, правда ли его мать – вдова, посылал он документы по почте или носил их на призывной пункт лично.
– Мать вдова? – фыркнула Пинучча. – Ты что, смеешься, что ли?
– Антонио говорит, если парень в семье единственный кормилец, его освобождают от призыва.
– От призыва освобождают, это верно, – если подмажешь кого надо.
– Кого?
– Призывную комиссию, кого ж еще.
– И Стефано заплатил?
– Ну да. Только об этом – никому ни гу-гу.
– И сколько надо отвалить?
– Не знаю. Он через Солара договаривался.
Лила похолодела.
– В каком смысле?
– В прямом! Ты что, не знаешь, что ни Микеле, ни Марчелло в армии не служили? Их по здоровью отмазали. Вроде как у них сердечная недостаточность.
– У них? Не может быть!
– С хорошими связями все может быть.
– А Стефано?
– Братья Солара свели его с нужными людьми. Плати денежки, и дело в шляпе.
В тот же вечер Лила передала мне свой разговор с Пинуччей, но с таким видом, будто не понимала, что подобные новости означают для Антонио. Она была в шоке – в буквальном смысле слова – оттого, что ее муж связался с Солара вовсе не ради спасения сапожной мастерской, и произошло это намного раньше, еще до их обручения.
– Он с самого начала врал мне, – с непонятным удовлетворением повторяла она, словно история с освобождением Стефано от службы в армии окончательно доказывала, что он за фрукт, тем самым снимая с нее всякие обязательства. Немного погодя я набралась храбрости и спросила:
– Как ты думаешь, если Антонио все-таки призовут и он обратится к Солара, они ему помогут?
Она окинула меня презрительным взглядом, точно я ляпнула несусветную глупость, и сказала как отрезала:
– Антонио никогда и ни о чем не станет просить Солара.
13
Я
