а признал, сам признал правоту мою, а потому и пошёл. Много ты тогда о Фёдоре-то Михайловиче думал? Да ты знать не знал ни его, ни проблем, связанных с ним. Но о себе ты думал, о душе своей. Уже тогда ты смекнул, что лучше тебе душу свою мне отдать. Твоё место никто не займёт, не бойся. Всё твоё завсегда твоим останется. Что положено получишь, а чего не должен снести – того не понесёшь. Повторю, коли прослушал. То, что полагают Фёдора Михайловича врагом человека, то неправда. И человеку и всему остальному – не враг он. Единственно чему враг он – мне и делу моему. А это – большая разница. Отвернись сегодня от меня всё человечество и лучшего, нежели Фёдор Михайлович, друга-то ему не найти. Человек ведь чего хочет? Чтоб сам жив и здоров был, чтобы дети его тоже не жаловались, чтобы сыты были, обуты. Образование чтобы у детей было, какое положено, ну и всё прочее. И с чего Фёдору Михайловичу в том им препятствовать? Незачем. Вот и говорю я, что человеку Фёдор Михайлович не враг. Ссора-то у нас с ним пустячная была. И всё бы ничего, да ни ссора виновата. Виной всему его непринятие того, что я делаю и что именно то, что делаю я, и признано людьми, как абсолютное. Это тебе не бунт подчинённого, какие каждый день тысячами среди людей. Там всё так и должно. Там развитие идёт. Но здесь – нет. Были две абсолютные идеи у человека. Одну идею выражал он, а другую я. И я, как абсолютная идея, победил. Но чтобы победить мне, пришлось воспользоваться вашей помощью. Но наивны те, кто думает, что победа моя над ним была полной. Битва шла за три сокровища. За тело человека, за душу его и за дух. Душа досталась мне. Тела принадлежит Сатане. А дух… – Господь задумался. – А вот дух человека пока никому. Я не за тела человеческие боюсь. Их мне у него при всём желании не отвоевать. Да и он о душе человеческой не сильно печётся. Оба мы нацелены на дух человека. О духе человека все помыслы наши. Вот кто дух человека захватит, то и будет истинным правителем во Вселенной.
– Это как же понимать, Иван Иваныч? – испуганно прошептал Стефан.
– А так и понимать, – криво ухмыляясь, ответил Иван Иваныч. – Тело человека смертно. И душа человека смертна. Бессмертен только его дух. И вот тот, кто духом человека завладеет, то и будет править Землёй. А может даже и не только Землёй, а и… – Иван Иваныч испуганно огляделся по сторонам и даже на верх взглянул, – а и всей Вселенной, – прошептал он, – править будет.
– Это как же понимать, что душа человека смертна? – спросил Стефан.
– А так и понимай, – ответил Иван Иваныч.
– А говорили ведь, что бессмертна душа человека, – в голосе Стефана слышалось отчаяние.
– Говорили, – согласился Иван Иваныч. – Да это когда было?
– А разве с тех пор что-то изменилось? – удивился Стефан.
– Многое изменилось, – ответил Иван Иваныч. – Начать хотя бы с того, что такое понятие, как «последний Бог планеты Земля» появилось. Я появился.
– Ну это понятно, – согласился
