style="font-size:15px;"> – Так у нас-то слаще! Ну, пошли, друже, к пристани… А рабу-то все ж таки привяжи… Хоть и лес кругом, чаща… А все ж так надежнее.
Привязывать Марью Михаил, конечно, не стал – а, наверное, надо было бы – просто так, прикольнуться. Вот, фотоаппарат с собой был бы – привязал бы точно! Но, увы, фотоаппарат – у Веселого Ганса, а сам Ганс… черт его знает, где? Хотя… догадаться не трудно – сидит, небось, дома, в Питере, пиво хлещет. В Питере… А он-то, Михаил, как, зачем здесь? На какой-то большой лодке, с какими-то… психами… точно – психами, уж больно увлеклись игрою… или… Или это совсем не игра? Ну, тогда не они психи, а он, Миша.
Места по обоим берегам тянулись унылые, не за что зацепиться взгляду. То лес густой, то болотины; веселые, поросшие зеленой травою и разноцветьем, полянки попадались лишь изредка. Миша сидел на корме, рядом с кормщиком, и большую часть пути просто дремал – после такой-то бессонной ночки… надобно сказать – весьма приятной, да-а-а…
Кормщик оказался знакомый – Парфен, – да еще Сбыслав не забывал, частенько усаживался рядом – с шутками, прибаутками, песнями. Весело ехали! Вот только – куда? В Кировск? В Ладогу?
Все так же тянулись кругом леса – бесконечные, глухие, дремучие… И никаких знакомых звуков: ни бензопилы, ни поездов, ни машин. Даже деревни попадались редко, а те, что попадались, напоминали тщательно стилизованные под старину хутора – с заборами-частоколами, с бревенчатыми избами, амбарами, постоялыми дворами.
Верная раба Марья покорно сидела у мачты, почему-то не смея подходить к Михаилу ближе… может, Сбыслав ей что сказал? Кривой Ярил прохаживался на другой лодье – его хорошо было видно, почти рядом с князем стоял, князь же – не похож, ой не похож! – несмотря на победу, угрюмился и посматривал вокруг насупленно, строго.
А комарья-то было кругом – у-у-у!!! А еще нещадно била мошка – мелкая, гнусная, кусачая. А днем – по жаре – слепни и оводы. Это только горожанам, лежа перед телевизором на диване, почему-то кажется, что на реке ужас до чего хорошо и мило! А на самом-то деле… Без спреев и мазей нечего и соваться! Миша чесался уже, словно месяц не мылся.
Так, в пути, прошло пару дней, во время которых секса с «рабой» так больше и не случилось – негде, – хоть и возвращались домой с победой! А в последний – как оказалось – день плыли и ночью – по озеру, надо полагать – Ладожскому. И тоже все пусто! Ни катерка, ни браконьеров, ни вертолета! А вот с утра…
С утра выплыли в устье широкой реки… Волхов? Да, наверное… Однако же, где…
И вот тут-то Михаил обалдел полностью! Ладно, дружина, князь, ладно – попадавшиеся по пути хутора-деревни, но здесь… Здесь был целый город! Большой, красивый, древний! Словно декорация к какому-нибудь историческому фильму! Высокий вал, бревенчатые стены, башни, внутри – каменная крепость, церкви. За стенами, за воротами виднелись дома, целые усадьбы, пристани, люди… Господи… Быть этого не может! Не может быть!
А кораблей, кораблей-то сколько!
И радостные крики, крики, крики! И колокольный звон поплыл над городом осязаемо-малиновым искрящимся облаком.
– Слава
