две гориллы – самец и самка.
– Ты купила все это для меня?
Джоан кивнула. Глаза ее сияли.
– Да не могу я принять такой презент.
– Но почему? Дом и земля стоили совсем недорого. И потом, это мои личные деньги. Он не имеет к ним отношения.
– Я тоже не имею к ним отношения. Твои деньги – это твои деньги.
– Боже праведный, он сошел с ума!.. Хорошо, несносный ты человек, я даю тебе их взаймы. Вернешь долг. Можешь даже с процентами.
Лавров не ответил.
Многое связывало его с Джоан Гибсон. Оказавшись после войны в этой стране, он ценой огромных усилий завершил университетское образование. Вскоре было сделано и первое важное открытие. Оно утвердило его имя в науке, но не принесло материальных выгод – по контракту, составленному ловкими юристами, все деньги достались фирме, в которой служил Лавров. В этот же период он тяжко заболел, оказался в больнице некоего благотворительного общества и умер бы там, не приди на помощь Джоан. Она не жалела денег на то, чтобы лечение проводили хорошие врачи, добывала редкие лекарства и препараты… Что привело ее в ту больничную палату, где он метался в горячечном бреду? Лавров сто раз задавал себе этот вопрос. Ответа не было. Джоан, когда в разговорах с ней он возвращался к этой теме, отделывалась шуточками… Итак, она выходила Лаврова. А потом сделалась его любовницей. Теперь время от времени прилетает из-за океана, где ее дом. Уговаривает Лаврова переехать в Соединенные Штаты: только там может по-настоящему развернуться перспективный ученый. Он неизменно отказывает. Вот и теперь Джоан вернулась к теме об Америке. И Лавров снова отверг предложение о переезде.
Джоан продолжала сердиться. На Лаврова сыпались упреки. Вдруг она подбежала к портрету девушки с явным намерением сорвать его со стены.
– Не трогай! – нервно крикнул Лавров.
– Вот как! Сам же обещал снять портрет… Боже, да ты до сих пор любишь эту особу!.. Что ж, я напомню ее последнее письмо.
– Шарила в моих бумагах?
– Сам же просил, чтобы я разложила их по новым папкам. А письмо лежало на виду. И какое письмо! Я запомнила каждую его букву, – Джоан закрыла глаза и выставила вперед руку, как бы готовясь к декламации: – «Рада, что ты жив, Алексей. Но я вышла замуж. Мы живем хорошо, у нас будет ребенок…» Какой это год?
– Сорок третий.
– Голодная, истекающая кровью Россия. И – «мы живем хорошо». Еще бы! Муженек – хозяин крупного магазина!.. Тогда-то тебя и ранило? – Джоан поперхнулась от возникшей догадки: – Стой! Ты, наверное, сам искал смерти? Подумать только – из-за кого!.. Воин истекает кровью на поле битвы, а она и этот торгаш делают своего первого ребенка!.. Молчишь, Алекс? Ведь и в плен попал тогда же? Что ж, навсегда порвав с ней, ты поступил как настоящий мужчина. Но прошло время – и стал жалеть?
– Я ни о чем не жалею. Это лишь память о прошлом.
– Память! Ниточка, которая тянется в Россию, вот что! Боишься порвать ниточку? – Гибсон кулаком погрозила
