здесь… – заговорил он сам с собой.
– Пятьдесят тысяч тонн, – с готовностью ответила Ухова.
– Ты откуда знаешь?
– Ну, приблизительно.
– Приблизительно… Всё взяли, до последней машины?
– Всё.
– Ну, ладно, – сказал Буцало, помолчав. – Пошли к тебе документы проверять.
Начали проверять документы.
Ухова поставила чай и, посмотрев на толстую шею Буцало, вздохнула. Что-то она последнее время начала замечать за собой нехорошие мысли при виде мужчин. Видимо, здесь грузчики были виноваты с их вольными разговорами.
– Ну и дьявольщина, – сказал Буцало, закуривая. – Нич-чего не пойму.
– Я, Иван Соломоныч, всё, как вы сказали, делала, – привычно испугалась Ухова.
– Да при чем тут ты… По бумажкам всё окей… Куда мне его девать?
– вдруг взорвался Буцало. – Днепрогэс строить, что ли, на даче?
– Списать… – нерешительно посоветовала Ухова.
– Ты на каком курсе учишься?
– На третьем. Чаю хотите?
– Вот. Окончить институт не успела, а уже в курсе. Налей.
Буцало пил чай и мрачно листал накладные.
– Так ведь лишнее – это хорошо. Если б не хватало… – сказала Ухова, пытаясь представить себя руководителем производства.
– Лишнее? Хорошо, да? А ты планирование изучала?
– Изучала.
– Так вот лишнего быть не должно. Если есть лишнее, то плохо поставлен учет. А за это мылят шею… Куда же мне ее девать, щебёнку чертову?..
– Но как же так, – спросила Ухова, мучаясь вместе с Буцало, – откуда лишнее?
– Откуда!.. А вот оттуда лишнее, что идет недогруз – везде! Пишут тыщу тонн – грузят восемьсот, везут восемьсот – выгружают шестьсот, на машины грузят четыреста. А по бумагам – тыща… И вот какой-то сукин сын начинает выдрючиваться! Пишет тыщу и грузит тыщу, тыщу выгружает, а я должен вертеться, как… как блоха! Если один такой попадает в производство, то производство летит в трубу! Поняла?
– Нет.
– Ты по философии рубишь хоть немного?
– Рублю.
– Так вот… Ты знаешь, что человеческое существование абсурдно по самому большому счету?
Ухова представила с одной стороны свои тайные мысли, а с другой – дела, которыми она вынуждена была заниматься в действительности – хотя бы эту гору щебёнки, и твердо ответила:
– Знаю.
Буцало удивленно покосился на нее и уже серьезно продолжал:
– А если существование абсурдно, то здравый смысл – это не что иное, как камуфляж, поняла? Это чтобы такие, как ты, не тронулись рассудком. Вот ты смотришь на эту щебёнку, и тебе кажется, что ты одна во всем мире – умная, а остальные – идиоты. Так?
– Так, – ответила Ухова, решившись быть абсолютно откровенной.
– Вот. И тебе начинает казаться, что ты – самое важное лицо в мире… Хотя все твои мысли у тебя в глазах нарисованы.
