отобрать её у авантюристки мамаши. Впрочем, и та не так дурна, как может показаться. Антея уважала всех, кто знает, чего хочет.
Конечно, о родословной нет и речи, но не пора ли освежить генетическую информацию Ану?
Девушка изумительно красива – тут тебе и белые розы, и красные, и в глазах можно утонуть аж два раза… возможно, среди её безвестных предков затерялись наичистейшие Алан – уж очень кожа бела, а густые, как шерсть, волосы имеют тот почти неестественный золотой оттенок, который в сказках только встречается.
Иштар почувствовала, как начинает злиться на Сути и придумывает первое колкое словцо. Насчёт супербольших размеров свадебных платьев – сойдёт? Дева Эриду испытывала острое желание поделиться с кем-то и посоветоваться насчёт пупсика на капот. Ей захотелось кушать.
Она огляделась и сердито закусила уста. Все смотрели на Энлиля и Сути. Она отвернулась и стала толкаться к выходу. Тут она поняла, что одна пара глаз отнюдь не заинтригована лицезрением золотых любовников. Эта пара довольно привлекательных глаз смотрела на неё и была окружена лёгкими тенями вечной усталости.
Свадьба, сыгранная в родной Гостиной на Эриду, куда вернулись в состоянии страстной радости, была произведением искусства Иштар, превзошедшей себя по части воздержания от шуточек. Ни единого прокола. Если исключить тот момент, когда во время танца жениха и невесты Энки подтанцевал к ним вплотную и сладко присосавшись к пальчикам Сути, нежно вцепившимся в плечо Энлиля, сказал, заглядывая в её глаза:
– Помните, мистрис Ану, я всегда рядом.
От Ану пришла многословная телеграмма без сокращения предлогов, зачитанная измотанным после перелёта главным советником.
– Вот сейчас ты сказал?
Энки изобразил, как смотрит на часы, задрал до локтя куртку и рукав всмятку, близко поднёс голую руку к левому глазу.
– Через семь минут с учётом твоих переодеваний, которые так взволновали командора, я сказал.
Нин ещё попыхтела и замолчала. Они добрели до подножья Энки-инкубатора. Теперь здесь густейшая заросль, хоть брей. Нин подошла к свае, мощной и обомшелой, задрала голову.
– Кто в этом теремочке живёт. – Прозвучало вполне примирительно и разумно.
Орудуя в кустах и заодно ныряя в сараюшку со связкой старых ботинок на двери, Энки радостно отозвался:
– Один замечательный парень.
У свай росло древо. Смешно сказать, Нин в смятённых ещё мыслях спутала его с каменным столбом из тех первых, что в давние времена собрал сам Энки. Доброе и большое, как дом, оно вгрызлось в камень, лезло в окно, расселось ветвями на террасе, а здесь внизу изобразило лестницу. Нин его узнала.
Энки многозначительно пообещал:
– Покажу тебе… Если хочешь, конечно, потратить пару минут на самое яркое впечатление жизни.
Нин покорно согласилась потратить. Он немедленно опять исчез и появился
