вытащил из-за щеки страшный кривой и рыжий от ржи гвоздь, которым, наверное, скрепляли первый звездолёт. Нин ему сказала и пожалела – Энки захохотал с гвоздём в зубах.
– Верно. Я его распрямил.
Сказал вместе с гвоздём:
– Сичаз.
Раздались удары в зелени в ветвях. Лист упал. Нин подставила ладонь, поймала кружащуюся лодочку. Подняла глаза – скворечник стоял на ветке и в нём сразу появился смысл, доселе ускользавший от сестры. И дерево изменилось.
– Прилетит.
Энки показал порхание и вовремя вцепился под смех Нин в нужную ветку. Прирос к коре. Красные буроватые пряди густых волос, мягкие тона листьев, коричневая изваянная только из мышц рука – куртка повисла на ветке. Большие пальцы подогнуты под ветку, чуткие, как у музыканта, простите за такое кощунство.
Полез вниз. Нин взяла прутик, пощекотала его. Энки взвизгнул и сильно дрыгнул ногой.
– Помнишь То Дерево?
Энки переспросил, сначала объяснив, как он боится щекотки и что может случиться, если она продолжит.
– Ты ведь зонтик не взяла. Какое дерево, какое дерево?
– Я больше не буду. …На Нибиру в старом прежнем доме, в детстве.
– Не-а.
– Ну, как же, из-за тебя дерево срубили. Ты тогда был увлечён старым фильмом про того типа, которого воспитали древние хищники, и он лазил по деревьям, как они.
– Ну? – Энки приосанился на ветке.
– И ты ползал и прыгал и орал ещё таким голосом.
– Каким?
– Не могу, способностей нету.
Энки крикнул.
– Вот. – Она отняла ладони от ушей и восторженно кивнула. – И к нам приходил родственник, и он так хохотал. А мама боялась, что ты, того гляди, сверзишься, и приказала…
Энки махнул возле горла ребром ладони.
– Мама не в меня пошла. – Сказал он. – Но мама знала, кто будет единственным стоящим аннунаком в нашем семействе.
– Эри тебе говорила, что ты бессердечный.
– Кто бессердечен, так это не я. – Объявил Энки. – Помнишь крушение в тот день, когда дед арестовал любимого сына?
– Он не любимый сын, раз его арестовали.
– Возражение не по существу. Словом, помнишь… Неопознанный шатунок деранул с Эриду, как я удираю от твоего намерения перевоспитать меня. И по шатунку выпалили. Приказ, знаешь, кто отдал? Кто-то ведь его отдал?
Нин молчала, Энки преспокойно ждал, полулёжа на ветке. Ждал.
– А ты бы неплохо допрашивал аннунаков. Ты такой терпеливый.
– И этот кто-то не так уж наблюдателен. Плохо его в убойном отделе натренировали на опознавание сигналов.
– Каких таких?
– А джемперок. Я – как сказал, язык зажал. Джемперок-то его, командорский. Он тебе преподнёс, когда в поход ходили на болота.
Нин обдёрнула на себе, и впрямь, поношенный и на три размера больше мешок, который
