мистер?
– У тебя на лице всё написано.
– А именно?
– Жажда радости.
– Вы против?
– Против ли я?
– Зачем вы переспрашиваете, контакты электрические замкнуло в генераторе идей и мыслей?
– Хорошо, я приму ваш ответ, как правильный, что Небо в Алмазах означает, что?
– Что?
– Вы не знаете?
– Знаю, но сейчас немного подзабыла, мне коньяка рюмку Амбассадор – всё вспомню.
– Я не пью.
– Неужели ничего не взяли для согрева?
– Взял.
– Что?
– Запасную канистру керосина для самолета.
– Но вы ошиблись, мистер, это планер, самолет давно упал бы в море.
– Нет, это вы, милейшая и добрейшая из всех фей Шекспира еще не знаете, что самолет – сам летает, а те самолеты, про которые ты говоришь – это просто керогазы.
– Ничего не понимаю.
– Что именно вам, пухлейшая, непонятно?
– Если мы на планере – зачем вы взяли керосин?
– Сам буду пить.
– Я вам не верю.
– Хорошо, отдам Медиуму, он это дело любит.
– Их бин не понимайт? По-вашему, Медиум питается керосином, как самолет? Если это так, то ваш Медиум, скорее всего, будущий тракторист, перепутавший Калину Красную с Березой Белой в чистом поле напополам со своим трактором.
– Хотите проверим?
– Нет, я и так знаю – Медиум, если и не откажется, то только от запаха – пить не будет. И знаете почему? Ему это делать не обязательно, всё равно, что для хомо вульгарис жрать картошку с салом.
– Не будет?
– Только понюхает и ему уже достаточно. Более того: на всю оставшуюся жизнь.
– По-вашему получается: все Медиумы диабетики.
– Вы считаете, не один Медиум не может пожаловаться:
– Их бин больной?
– Скорее всего, вы правы, мой Меди как раз сейчас не выходит на связь.
– Конечно, болен!
– Дать ему керосину?
– Конечно, если не боитесь, что помрет совсем.
Они помолчали, и Майер решил разбудить Пита.
– Вот ду ю сей, мистер? – сразу же спросил Владимир, хотя иногда уже забывал – особенно в полете – что так его звали на земле.
– Прошу прощенья, что не разбудил тебя раньше, май диэ чайлд, но мы не видим Неба в Алмазах. А впереди маячит Северное Сияние.
– Я должен подумать, – ответил Владимир.
– Это будет твой решающий мяч, дорогой, – промямлила Щепка, испугавшись, что Пит ничего не знает более экстраординарного, чем они.
– Послушайте, Пит, – сказал Май, – здесь думать бесполезно: если ты не знаешь – то не знаешь никогда.
– Да?
– Да. Поэтому.
– Да? – повторил Владимир, всё ещё не приземлившись
