Треллеборга в придачу. Монтесума оказалась девушкой с клепкой, быстро разобралась в деревообработке и организовала при лесопилке маленькую фабрику по изготовлению деревянной мебели на экспорт. Спустя два года маленькая фабрика превратилась в крупное производство, а швед, не выдержавший такого бешеного темпа работы, отправился к праотцам.
Монтесума, скучавшая по исторической родине, быстро наладила поставки мебели в Питер, а потом и сама перебралась поближе к русскому языку. Умудрившись при этом сохранить шведское гражданство. «Бронепоезд 14–69» был ее любимым детищем, гораздо более любимым, чем три мебельных салона, которыми она владела. В конце-концов, он тоже имел дело с «деревом» – именно так нажравшаяся в свое время дерьма Монтесума именовала мужчин. «Дерево» и «членоподобное» – были для нее исчерпывающими характеристиками мужского пола.
…Сегодня за стойкой дежурил племенной жеребец Акоп, дальний родственник Монтесумы, выписанный из Еревана. Я заказала мартини со льдом и несколько минут в тупом недоумении взирала на толпу распаренных баб, сдирающих плавки с очередного культуриста.
– Каринэ здесь? – спросила я у Акопа, допив свой мартини.
Акоп кивнул и приветливо ощерился, обнажив безупречные, отполированные виноградной лозой зубы.
– Позвать?
– Будь любезен.
Он протянул мне еще одну порцию мартини (за счет заведения) и нажал на кнопку.
Монтесума появилась через три минуты и, – так же, как и дружочек-Наденька, не сразу узнала меня. Хороший знак.
Мы расцеловались, и она потащила меня к себе в кабинет. Образцово-показательный кабинет в урбанистическом стиле, над дверями которого можно было бы смело повесить плакат: «ЖЕНЩИНЫ! БЕРИТЕСЬ НЕ ЗА ЧЛЕН, А ЗА УМ. И ВСЕ У ВАС ПОЛУЧИТСЯ!»
Монтесума усадила меня в кресло и устроилась напротив со стаканом минералки в руках.
– Ты, наконец-то, это бросила, – удовлетворенно сказала она, ощупав меня с ног до головы. – Бросила или нет?
– Почти.
– Хочешь поработать на меня? Больших денег не обещаю… Поначалу.
Она предложила мне работу впервые. Забавно.
– Боюсь, ничего не выйдет, – я постучала себя по лбу и развела руками. – Для мебельного производства я не гожусь. Мозги не из того материала. Стружка-с. ДСП. А в «Бронепоезде» у тебя одни мальчики.
– Ну, насчет мозгов я бы не торопилась. Тем более, что стрижка тебе идет. Сама додумалась?
– Сама.
– Мои поздравления… Как Стас? Не подох еще?
Монтесума ненавидела Стасевича так, как только может ненавидеть сутенера шлюха, вырвавшаяся из-под его опеки. Ненавидела искренне, яростно и восторженно.
– Подох, – честно призналась я, и Монтесума рассмеялась бархатным восточным смехом: она оценила шутку.
– Вот видишь, для тебя он тоже умер. Это радует. Ну так что, будем подписывать контракт?
