в мексиканском сериале, – огрызнулась я, но линзы все-таки нацепила.
К нерезкой и тотчас же сгинувшей боли я оказалась готова: потерявшим девственность на повторную дефлорацию глубоко начихать.
– Ну, как? – поинтересовался Стас.
– Как-как… Об косяк, инквизитор.
Я полезла в сумочку, достала зеркальце и воззрилась на себя: глаза, предательски отказавшиеся от родной, светло-зеленой гаммы, стали карими.
– Кивиха, – я прозорливо цыкнула зубом.
– Алла Кодрина, – поправил меня Стас. – Фамилию мужа она не брала.
– Очень мудро с ее стороны, – я кокетливо улыбнулась патрону. – Ну что, похожа я на почившую нимфу?
– Не очень, – Стас был самокритичен. – Но общий абрис сойдет. Он должен клюнуть.
Я едва удержалась от того, чтобы не рассказать ему о гипотетических притязаниях виолончелиста в первом отделении, но вовремя промолчала. Не стоит обнадеживать Стасевича раньше времени.
– Что будем делать? – перспектива возвращения под своды филармонического зала меня не прельщала.
– Второе отделение, – напомнил Стас.
– Уже началось. Так что в зал меня не пустят.
– Черт с тобой. Сделаем так: я подброшу тебя в «Европу», он объявится там часа через полтора. Дальше действуй по обстоятельствам. И помни, обедать вы должны вместе.
…В «Европе» для меня был заказан столик. Стас самолично проводил меня к нему, поцеловал руку, шепнул очаровательную непристойность на ухо и испарился. Я осталась одна в чарующем обществе испанского муската «Миральва». Вино тоже было выбрано по настоянию Стаса. Откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, я вертела перстень на пальце и повторяла про себя последние Стасовы наставления: ног не раздвигать, губы не облизывать, призывно не смотреть, водки не требовать, на колени не садиться, ремней не расстегивать и о таксе не заикаться.
Не задание, а куличики на Пасху. В ближайшие же выходные отправлюсь на Смоленку к Ксении Блаженной и проставлюсь свечечками.
Олев Киви появился в ресторанном зале, когда я уже приговорила винишко и с упоением разглядывала матрону за соседним столиком. На старой мочалистой бизнес-вумен было очаровательный костюмчик, гармонировавший с чем угодно, только не с ее морщинистой, вытянутой, как у пристяжной лошади, шеей. Я даже зарисовала фасончик на салфетке и теперь обдумывала, во сколько мне обойдется пошив такой миленькой вещицы.
Именно за этим благородным занятием застали меня проголодавшийся эстонец-виолончелист и свора его прихлебателей. Они оккупировали места в углу, недалеко от меня, и вся ресторанная шушера во главе с метрдотелем слетелась к ним, как воронье к падали.
Пусть терзают, подумала я, свято выполняя заповеди Стаса: никаких провоцирующих телодвижений.
И еще вина.
Вино появилось на моем столе спустя пять минут. А еще через пять минут ко мне подсел худосочный молодой человек с лицом законченного психопата.
– Позволите? –
