заткнулся, но ненадолго.
– Простите, я не мог вас видеть раньше?
Дурачина ты, дурачина, всех твоих жалких спецкоровских грошиков не хватит, чтобы увидеть меня. Даже в окне проезжающей машины, не говоря уже о какой-нибудь пикантной позе.
– Боюсь, что нет, – я замаскировалась бокалом и сделала мелкий глоток.
– Мне нужно взять у него интервью, – не отставал он.
– Берите, – великодушно разрешила я. – Я-то здесь при чем?
– Все дело в том, что он не дает интервью. Уже год, с тех пор, как погибла его жена.
– Вот как?
– Только пресс-конференции. Тухляк на темы искусства…
Дело начинало принимать интересный оборот, и я решила поощрить тайного агента газеты «Петербургская Аномалия» Сергея Синенко.
– И что же с ней случилось?
Агент приоткрыл, было, занервничавшую пасть и тут же с лязганьем ее захлопнул: к нашему столику приближался Олев Киви.
– Он… идет… – апокалиптическим шепотом пробубнил Синенко.
Я и сама это видела: эстонец, сжимавший в руках бокал с красным вином, надвигался как множественный оргазм у записной нимфоманки – неотвратимо, бесповоротно и стремительно.
Но, тем не менее, первой жертвой горячего эстонского парня оказалась вовсе не я, а несчастный затравленный спецкор.
– Я могу поговорить с вашей дамой? – обратился к нему Олев Киви.
– Да, конечно… – выдавил из себя мой неожиданный знакомый.
– Наедине, – о, эта артикуляция, подернутая легкой ленцой! Таллинн, без сожаления оставленный четыре года назад, снова ухватился за меня узловатыми чухонскими пальцами.
– Конечно, конечно…
Синенко сполз со стула и неуверенной походкой направился к выходу. Я расставила локти (только локти, Стас, ничего криминального!) и принялась рассматривать Олева Киви.
Он был неплох, совсем неплох, с таким можно завалиться в койку без предварительной оплаты и даже не ковырять в носу, пока он обстряпывает свои мошоночные делишки: тяжелая челюсть и легкие губы, брови в цвет глаз и глаза в цвет волос – именно так выглядят дюны под сентябрьским солнцем. И не где-нибудь в загаженной яхтами Пирите, а на заповедных островах с длинными окончаниями.
На этих островах я никогда не была.
Эстонец тоже не остался в долгу: он жадно ощупывал мое лицо сузившимися зрачками, он все еще не знал, в каком море бросить якорь и в какой бухте сойти на берег.
Пауза затягивалась и становилась почти неприличной. И я, наконец-то, решилась помочь этому горе-мореплавателю.
– Слушаю вас.
Вместо ответа он ухватил запавшими зрачками этикетку на вине, и кадык его предательски дрогнул.
– Это ведь случайность, правда? Вы выбрали вино наугад? – его мягкий голос умолял меня, подсказывал ответ, подталкивал к безопасной колее.
Но на колею, сдобренную худосочным эстонским черноземом, я была не согласна.
– Это только любовников выбирают наугад.
