этим людям!» Помнишь, когда Зиновьев опубликовал свою книгу? – хотел сказать Струев. Это был семьдесят шестой год, ты работал в журнале «Коммунист», писал что прикажут. А помнишь, когда выслали Солженицына? Где ты тогда был, Боря? Он чуть было не сказал также, что интеллигенция по привычке лижет кормящую руку: давало деньги советское государство, интеллигенция творила что прикажут, дает деньги Запад, интеллигент прославляет западную демократию. А кончится этот период – ну, что ж, интеллигент готов к любым переменам. Но и этого он, разумеется, не сказал. Не сказал он ничего и мальчику Антону.
– Я думаю, очень трудно говорить правду, если все вокруг говорят правду, – сказал мальчик. – Тогда получится, что твои слова ничем не отличаются от слов соседа, а это будет уже не совсем правда. Потому что правда должна быть чем-то особенным.
– Это правда, – сказал Струев.
– Знаете загадку: один грек говорит, что все греки врут. Если грек сказал правду, то получается, что не все греки врут, а значит, он сказал неправду. У нас вышла загадка наоборот: все говорят, что все говорят правду. Может так быть или нет? Но если все знают правду, то, значит, правды уже нет.
Если одна женщина тебе говорит, что любит, и другая женщина говорит, что любит, и любая женщина говорит, что любит, то чем эти утверждения отличаются? Ничем. Которая из них врет? Все врут. С чего бы им тебя любить? За какие подвиги и заслуги? Человек любит прежде всего себя, а в другом любит свое зеркало, вот и все. Любуется на свое отражение, и ему кажется, что любуется самим зеркалом. А если вдруг покажется, что зеркало мутное или кривое, любовь немедленно пройдет. Просто. Жди беды с этими экзальтированными дамами, которые живут чувствами. И дурак тот, кто в чувства поверит. Она меня и не знает совсем, а говорит, что любит. А что такое любовь? Ей понравилось ее отражение в зеркале, вот и все. Правильно было устроено в русских семьях: выдавали девку замуж, чтобы заботилась, рожала и терпела. Повезет – будут приложены чувства, не повезет – и так проживет. Но появилась эта ненасытная на чувства порода, столичные барышни с трудной судьбой. Им чувств подавай, душу надо подкармливать. То есть подавай им больше зеркал, чтобы могли крутиться перед ними и наряды примерять. Струев подумал, что это не совсем верно в отношении Инночки, у которой, судя по всему, нарядов немного.
– А вы думаете, сколько правд бывает? У каждого – своя? Сколько человек одновременно могут быть правдивыми?
– Все подряд. Кто хочет, тот и будет правдивым, труд невелик.
– Невелик труд – быть правдивым?
– Никакого труда вообще. Говори все подряд.
А ведь есть еще и жена. Про нее позабыл. Сравнивал с Алиной, да с другими девками, а про жену и забыл. Верно, у меня жена ведь тоже есть. И у нее своя правда, еще правдивее моей. Если бы она с кем разоткровенничалась про нашу жизнь, то-то бы этот слушатель
