это суп. Запили этот суп маленькой рюмкой шнапса, и Гриша тоже выпил шнапс и съел жидкую кашу. Потом принесли форель и поставили на стол несколько ведерок со льдом, а во льду стыли бутылки с белым вином. Съели форель и выпили вино, а тем временем разговор о летней поре отпусков сам собой иссяк. Барон рассказал, как на овечий сыр корсиканцы мажут варенье из инжира, запил рассказ белым вином, замолчал. Подали свинину с тушеной капустой, со смехом извиняясь за национальный характер еды, а Гриша сначала сказал, что в России готовят то же самое, а потом из вежливости добавил: только гораздо хуже.
Фогель-старший спросил, сохранилось ли в России блюдо его молодости – borschtsch?
– Ах, борщ, – спохватился Гриша, – по-моему, сохранился.
– Вы обязательно должны приготовить нам borschtsch! На Украине мы всегда ели borschtsch! – сказал Фогель-старший, а его сын, Юрген, подмигнул Грише: мол, гляди, как отец-то разошелся. И Гриша подмигнул в ответ: мол, отлично, весело шутит твой папа.
Барон, держащий конный завод, спросил, ездит ли Гриша верхом. Гриша ответил отрицательно. Помолчали.
– И в поло не играете? – уточнил барон.
– Плохо, – уклончиво сказал Гриша, недоумевая, что это за игра.
– А что вы больше любите кушать, – развивал застольный разговор барон, – мясо или рыбу?
– Мясо, – сказал Гриша, не очень-то задумываясь.
– Хм. Любопытно. Интересный ответ. Значит, мясо. Вот как. Слышишь, Тереза, он больше любит мясо. Хм.
– А вы что больше любите?
– Я? – барон опешил. Ему не представлялось возможным, что кто-то вернет ему вопрос. – Я? Мясо или рыбу? – он задумался.
– Ты чаще все-таки ешь рыбу, – пришла на подмогу баронесса.
– Да, – после тяжелого молчания согласился барон, – пожалуй, все-таки рыбу. Рыбу, да.
Помолчали, пережевывая капусту. Временами гости прерывали молчанье и интересовались друг у друга, как обстоит дело с их блюдом. Все ли в порядке? Вкусно ли? Поддается ли ножу и вилке? Пережевывается нормально? Могло сложиться впечатление, что повар в этом доме имеет обыкновение травить гостей и гости соблюдают осторожность. Скоро Гриша понял, что это просто правило хорошего тона, – надо поинтересоваться, вкусно ли твоему соседу, отвечает ли поданное блюдо принятым вкусовым стандартам: это такая необременительная форма заботы. Вежливым ответом ты должен удостоверить гармонию мира. Хороша ли капуста? О, потрясающая! О тебе позаботились, ты подтвердил, что все в порядке, – и обществу стало приятно. Гриша подумал, что этикет основан на некоторой неискренности. Что делать, если еда гадкая? Как быть? И в какое положение ты поставишь честным ответом соседа? Впрочем, люди воспитанные стараются радовать соседей рассказом о своей еде, и даже если стрясется беда (допустим, котлету пересолили), так они стиснут зубы и промолчат. Гриша наклонился к журналистке и тоже проявил заботу.
– У вас все о’кей? – спросил он, слегка хмуря брови, как делали все присутствующие, справляясь о качестве пищи.
– О
